4
Квази продолжал беспокойно ходить возле еще живого человека.
Ноги и руки жертвы были крепко связаны заскорузлой веревкой.
Горбатый уже было взял со стола длинный булатный нож, и направился к будущей жертве, но его остановил муторный голос хозяйки:
– Этого пока жрать нельзя! – рявкнула колдунья высоким голосом. – Иди жри дохлого!
– Не… не хочу! – мерзким тенором ответил Квази, топчась на месте. – Не хочу тухлятину… Мне нужна свежатина! Дай мне мясо!
– Я те щас дам мяса, урод! Щас как дам!..
– Аааа! – взвизгнул Квази. – Стой! Прошу…
– То-то же! А ну, упердывай отсюдова, стервец, не то второй раз получишь, мало не покажется!
Квази уже подползал к двери, как ведьма остановила его.
– Стой… – шепнула она. – Отойди от двери. Кому говорю, отойди! Там кто-то есть.
– Кто? Храмовщики? Солдаты?
– Нет, – продолжая шептать, колдунья двинулась к правому окну хижины. – Хуже… Кто-то посильнее оных.
– Бред… Сюда никто не сунется; разве что какой-нибудь идиот, аль самоубийца.
– Не бред, говорю тебе, козлина ты горбатая! – едва ли не крикнула ведьма. – Точно знаю, он стоит за дверью… Выжидает, мразь. Так, кончай с тем, – она указала на связанного солдата.
– М? Мммм! – завыл пленник.
5
Говор не прекращался ни на мгновение. Ведьма что-то бубнила – разобрать что-либо было крайне сложно, но паладин сумел понять, последнюю фразу. Колдунья приказала горбатому помощнику убить связанного солдата. После этого Эрик услышал безнадежное завывание и ругань.
Ждать нельзя.
Пора.
6
– Рано его мочить! – протестовал Квази, закрывая пленнику рот веревкой, мешающей громко говорить. – Сама сказала… Ты права… Надо сперва с теми разобраться, не то пропадет мясо. Этот сукин сын еще нужен…
– Нет времени, сейчас сюда ворвется какой-то стервец! Кончай, говорю, горбатый.
– Повторяю: никто сюда не ворвется, – убежденно сказал Квази, качая головой. – Чего ты ерунду какую-то мелишь, старуха?
– Погоди, погоди, окоянец, – сказала она, – щас придет!
– А чего годить-то, старуха? Коль был бы там какой окоянец, так уже явился бы, аль забыла, что ль, боятся нас поселенцы… Кто сюды сунется, так мы его хва-ать! Вот что в поселках говорят.
– Коли не боишься ничего, горбач, дак иди, проверь!
– Оно, конечно, так, – заржал уродец, обнажая кривые зубы, – чуть что – поди проверь… Тьфу на тебя за это, старуха.
– Иди, говорю. Али боишься тоже?
– Фиг!
Не успел Квази притронуться к двери, как ее с грохотом открыл пепельноволосый мужчина. Дверь сильно стукнула горбатого – тот отлетел в сторону,