– Прекратите! ― кричит им кто-то.
И он идет дальше, и теперь уже все решено. Но сила чувств такова, что нельзя сказать ― что же это?
Может быть ― победа?
Он развернулся и побежал. Киоск еще работал. Вытряхивая из карманов последние деньги, Роман купил лотерейки. Да, ведь происходило происходящее. Длилась длительность. Качались стрелки на невидимом пульте. Горели лампочки.
Всё и ничего.
И он вспомнил, как попытался познакомиться с Евгенией, проговорив ― все или ничего. Она защищалась стулом, Евгений, и правда ― ей удалось защититься. Он крепко тогда получил. С работы пришлось уволиться. То была самая граница года, когда люди начинали пить в офисах и брататься, и денег тогда не платили, и все как-то выкручивались. Был вечер сходной тематики. Они потанцевали. Он попытался затащить её в кладовку.
На работу он потом попросту не вышел. Никто не звонил и не интересовался. Он засел за составление выигрыша, вновь по теории вероятности, и составлял его полгода, после чего пошел и забрал трудовую книжку. Устроился на….
Всё или ничего.
Пробойник обязательно взломает стену. Начало череды побед. Начало начал. Именно теперь.
Разогнаться, бежать, пробить стену лбом. Пробить! Пробить! Пробить выигрыш! Пробить жизнь!
Роман вернулся и сел за тетрадки. Цифры выстроились в новые дороги, полные транспорта специального вида. И бельё. Оно шаталось все громче. Бельё.
Как громко поют простыни на балконах! Как вторит им междушевный газ! Он, может быть, там, внутри, касается и душ других, которые, быть может, далеко. Может быть, близко. Это открытие!
Жар гениальности вдруг посетил его.
Роман засмеялся. Ручка проделывала очередной маршрут, составляя новый ряд. Гений! Как звучит. Какие формы специальной прохлады!
И оно заиграло, зашелестело, становясь всеми видами парусов, охватывая каждый узелок в голове, каждую трещинку на кашице серого вещества. Надо было дождаться того момента, когда уже будет обладание. Когда начнется покраска. И в бельё будут заворачивать, или еще ― самозаворачиваться, будучи совсем уж завернутым, очевидным.
Но именно тогда ― зарождение настоящего тепла. И бельё уже повсеместно. И если бы бежать, но уже поздно. Потому что и сам ты одет. Потому что и врачи одеты ― но ты будешь в объятиях мира надсуетного, наполненного газом.
Роман приподнялся, потянулся, понимая, что ― свершается. Момент ― точка. Паутина его усердствований и бега сквозь стенку, наконец, зародила в центре своем паука. Существовала ли реальность? Стучали ли в стенку? Вызвали ли врача?
Он подумал ― врач. Врач, врач, сука. Он смеется, врач. Пробить! Ряды цифр напоминали спираль ДНК, они закручивались, усмехаясь.
– Как вы себя чувствуете? ― был вопрос.
Он открыл глаза. Машина покачивалась ― точно так же, как и белье на балконах, механизм, который выделает колебания.
– Это ваши тетрадки?
– Да.
– Надо