Маришку привезли домой, пока мама еще не пришла с работы. Она собрала свои вещи и написала записку: «Мама, я уезжаю в Москву. Позвоню. Твоя Маришка».
О чем могла думать несовершеннолетняя девочка, совершая такой поступок? Ее светлые мечты разбились и бесследно исчезли. Трудно понять, почему она это делала. Может, стыд и обида, которую ей нанесли, сломали волю и она смирилась? Может, несовершенный ум подростка воспринял глумление как женскую долю, а может, воззрела иная мысль и прельстила Москва? Одно можно сказать наверняка: в эти минуты Мария не чувствовала ни одной зацепки, ни одного крючка или кнопочки, чтобы прикрепиться к своему дому, к своей семье, к своей, уже прежней, жизни.
Собрав вещи и упаковав их в единственный чемодан, с которым папа Ван ездил искать бабушку, готовясь в последний раз переступить порог своего дома, она взяла магнитофон, чемодан и открыла входную дверь, но внезапно развернулась, подошла к записке и дописала одно слово. То, которое однажды произнесла ее мать. Она вывела решительными большими буквами: «БЕЗЫСХОДНОСТЬ».
Внизу ждала машина. Девушка ехала навстречу своей жестокой судьбе, не говоря ни слова, молча слушая посылы новых «учителей». С этого момента Мария окружила себя невидимым щитом – таким, чтобы никто не мог понять, чего она хочет и о чем думает. На долгие годы, которые стали для нее пеклом, она спрятала свою душу так глубоко, что и сама не могла ее слышать. Чтобы никто не достучался и не смог понять ее чувств и переживаний.
Несколько лет Мария провела в столичных домах терпимости, принимая клиентов или выезжая по вызову. Ей дали прозвище Машка-малолетка. Первым местом, куда ее определили, был дешевый притон в небольшой квартире на высоком этаже. Она начала продавать свою юность на грязных просаленных простынях в мрачных комнатах с приторным запахом дешевых духов и вечно закрытыми шторами. Кроме нее, в квартире были еще три шлюхи постарше, лет двадцати – двадцати пяти. Они тоже работали добровольно, но из притона их выпускали один-два раза в неделю под присмотром сутенера. Заработанные деньги Мария тратила бездумно: конфеты, кассеты, да и денег ей давали немного, хотя юная хохлушка пользовалась у клиентов особым успехом и популярностью.
С самого начала Мария не искала дружбы старших проституток, и они невзлюбили ее. Девки часто просиживали в ожидании заработка на диванах, а Мария была занята и днем, и ночью. Толстые и скупые клиенты выбирали молоденькую зеленоглазую блондинку и не желали быстро состарившихся на «тяжкой» работе рыжих крашеных девок. В этом деле стареют быстро, и ни запахи, ни краски особо не помогают. Вот и невзлюбили ее старшие «коллеги» за природную красоту, молодость и скрытность. Унижали ее в разговорах и обзывали Машкой-сцыкухой. Однажды она огрызнулась, обозвала их старыми стервами, да в придачу еще пару матерных и обидных слов добавила.
Тогда