Люди шушукались и вздыхали. Парень при жизни жены ни разу не назвал тещу матерью, зато теперь обращался к ней только «мама». Вот так.
Похороны, поминки, затем побелка всего дома вымотали бы Полину Яковлевну, если бы не помощь цыганских родственников. Черноглазые девицы, приходящиеся Яша не то троюродными, не то четвероюродными сестрами – седьмая вода на киселе – сами все побелили, помыли, перехлопали половики и ковры. Полина Яковлевна лишь помогала, да не спускала глаз с шаловливой внучки. Та ходила потерянная по дому и искала маму. Девочка заглядывала под кровати, и в шифоньер, и даже в поддувало печки, и всякий раз спрашивала: где мама?
У ее бабушки разрывалось сердце, глядя на поиски ребенка. Она прижимала малышку к себе и вдыхала ее детский запах, так похожий на Светин. Она целовала внучку, а душа все больше и больше болела. А вдруг Яша захочет уехать и забрать с собой бабушкину кровиночку? Что тогда делать несчастной женщине? Жить-то как, если жить незачем?
Яша пропадал на кладбище. Подравнял могильный холмик, поменял деревянный крест на металлический, поставил и выкрасил оградку. Осиротевшая мать только цветы посадила…
***
После того, как отвели девять дней, Яша стал собираться. Полина Яковлевна смотрела, как он упаковывает вещи и игрушки Ромалы и явно ощущала, что жизнь покидает ее. Парень бросил взгляд на тещу, а та вдруг бухнулась перед ним на колени и, схватив его за загорелые жилистые руки, просипела:
– Не увози от меня Малушку!
Зять бросился ее поднимать, но она не давалась, валяясь у него в ногах.
– Яша, сынок, оставь мне внучку! Прошу тебя! Сынок! Родной! Прости за все, но дочку не забирай! Ты другую встретишь, а у меня живая память о Свете останется! Богом прошу! Памятью дочери заклинаю! Не увози Малушку от меня…
И она заплакала. Цыган, наконец, поднял ее на ноги и усадил на лавку.
– А мне-то как жить без дочки? – выдавил он из себя.
– Так ведь ты все время в разъездах, кто за ней смотреть-то будет? Тетки твои, да сестры, которые не пришей кобыле хвост Ромале?! А я ей родная! Родней некуда! Сынок, ты приезжать к нам будешь. Богом тебя прошу, не забирай девочку! Жить-то зачем тогда?
Парень смотрел на плачущую тещу и думал, что отчасти она права. Он очень часто отсутствует, а за девочкой присмотр нужен. Кто за ней лучше родной бабки присмотрит? Свету не вернуть, а Полина Яковлевна умрет – тоска ее съест. А он-то как будет без счастливых глаз дочери? В общем, куда не кинь – везде клин!
Тут в комнату забежала Малушка. Она увидела сурового отца и плачущую бабушку, подбежала к той и стала гладить по щеке.
– Не пачь, баба. Не пачь, – шептала она. Женщина