взвыла сирена.
Тревога?…
Я уныло подумал: «Опера прибыли…». И стал прислушиваться:
с собаками или нет? Хотя, в принципе, какая разница. В любом слу-
чае меня разыщут. Даже лучше, если быстрей.
Но не прошло и десяти минут, как «Мироныч» вдруг дал гудок. Ему
откликнулись другие пароходы. Я не поверил своим ушам. Это же
прощальная перекличка!
«Мироныч» ещё раз солидно прогудел, – и заработала машина.
Стали со скрежетом поднимать якоря.
«Чур, чур!» – горячо пронеслось в голове.
Я перекрестился и тихо проговорил арестантскую молитву: «Го-
споди! Вынеси меня из этого ада! Пошли мне в пути пищу и воз-
можность драпануть в первом попавшемся порту!».
Теперь можно было и заснуть. И я заснул.
…К утру руки-ноги задеревенели от холода. Я понял, что долго
здесь не выдержу. Надо перебираться поближе к кочегарке.
Стал делать ещё один проход. Копал уголь, пока недолез до теп-
ла над кочегаркой. Здесь согрелся и немного поел из своих запа-
сов. А потом снова уснул. Спал лучше, чем дома на перине.
Через сутки мне впервые захотелось пить. Этого я по неопыт-
ности не предвидел. Считал, что от недоедания жажды долго не
будет. Но с каждым часом она становилась всё сильней. И нако-
нец сделалась невыносимой. А тут ещё я нашёл в металлической
стенке отверстие от выпавшей заклёпки и через него теперь
мог видеть коридор, дверь в кают-компанию, а возле неё бачок
с водой, кружку на цепочке. Над бачком – шкафчик, из которо-
го матросы время от времени брали хлеб, колбасу, сыр и сахар.
В общем, обзор мне открылся, что надо…
Не глядеть бы в эту дырку, да только глаза сами тянутся.
И я отчаянно решил ночью сходить к заветному бачку, а заодно
сделать ревизию шкафчика.
Дождался темноты.
Вот уже никого нет на палубе. Пусто в коридоре. Я быстро про-
делал ход к двери, стал на ноги. Озираясь, прошёл по трапу, открыл
железный люк.
И не ошибся. За ним в углу висел тот самый заветный бачок.
Я вылил в себя две литровых кружки благодатной холодной воды,
добавил третью и прихватил немного пилёного сахара и колба-
сы. Хотелось взять больше, но я опасался, что это будет заметно.
Выпив через силу ещё одну кружку, я осторожно направился
в свою угольную берлогу. По дороге спохватился, что не взял
воды про запас. Ведь мог же найти какое-нибудь ведро. В кон-
це концов, банку. Однако возвращаться показалось мне риско-
ванно.
На вторые сутки у меня после колбасы и сахара снова разгоре-
лась нестерпимая жажда. Стало трудно дышать. Слюны не было.
Я никогда ничего подобного не испытывал. Стало ясно, что я или
сойду с ума, или сдамся…
Надо мной через угольную яму тянулась водяная труба, и я попы-
тался проковырять её перочинным ножом на фланцевом