«собачатины» и носить его, не снимая, до тех пор, пока помнишь обо мне. Когда забудешь,
можешь снять и выбросить.
Фраза была сказана походя и в шутку, но потом, вечером, оставшись одна, она почему-то
снова и снова возвращалась к ней в своих мыслях. День прошёл очень хорошо – даже, можно
сказать, триумфально, и Ляля, как заласканный ребёнок, вспоминала все радости: и его чудные,
неповторимые «самурайские» ласки в постели, и их притворную встречу позже, на виду у
родителей, когда он, притащив букет подснежников (где он их только раскопал?), церемонно увёл
её из дому в кафе-мороженое, где они пили шампанское и заедали его пломбиром. А фраза:
«Когда забудешь, можешь снять и выбросить», так неосторожно, шутя сказанная, преследовала
её, как тревожная тень.
И так же тревожно, теперь с какой-то неуверенностью выстукивали кузнецы в настенных
часах-ходиках, отсчитывая время до летних каникул. Она так ждала их, эти каникулы! Ей так
хотелось снова вырваться на волю, вместе с ним, подальше от родительской квартиры и всех этих
докучливых уловок на пути в постель, в его объятия.
Но кукушка времени тревожно молчала, не подавала голоса. Вместо этого, по
обыкновению, подал голос отец, деликатно осведомившись, каковы планы на лето. Заседание
«малого Совнаркома» осталось далеко в прошлом, условные протоколы его покрылись прахом
забвения – или так Жоре хотелось? С каждым прошедшим днём, который не приносил новостей –
вернее, одной новости, той главной, которая могла перевернуть жизнь его дочери, он испытывал
чувство облегчения. Слава богу, все хитросплетения трудоустройства этого конструктора – не его, Жоры, забота. Но почему молчит дочь? У неё что, нет других вариантов? А если она с ним до сих
пор встречается, то что, в конце концов, они планируют делать? И когда?
И Ляля, понимая двусмысленность ситуации, мучилась этой неопределённостью, отводила
глаза и симулировала беззаботность, стараясь ускользнуть из-за обеденного стола раньше всех,
чтобы не дать повода к вопросам, на которые у неё не было ответа.
Она, словно конный витязь на распутье, стояла на перекрёстке трёх дорог, и дороги, как в
былинах, предлагались на выбор: студенческий лагерь в Чехословакии, гостиница «Жемчужина» в
Сочи, мидовский дом отдыха в Подмосковье.
Но ведь лагерь за границей – это значит без него! Нет, нет и нет! И Ляля с порога отмела
вариант Чехословакии, заслужив безмолвный укоризненный взгляд добрых армянских глаз отца.
«Жемчужина» звучала заманчиво, но она не представляла, вытянет ли он такой вариант по
деньгам. Наученная опытом, она знала, что он никогда бы себе не позволил отправиться туда за
её счет. А Дом отдыха – это скучно. И она ждала, что он вот-вот заговорит об этом с ней сам. И
предложит… Что? Руку и сердце? Хотя и это она не исключала. Но дни шли за днями, а кукушка
куда-то запропастилась,