Долго Лесной князь не планировал задерживаться в Жатеце. Его манил лучанский Кадань, что раскинулся неподалёку от Крушных гор, богатых оловом, медью и серебром. Ладвик прекрасно понимал: у кого серебро, у того – сила и власть. А уже после он непременно расправиться с Кроком.
…Сквозь сон воевода Крок ощутил поцелуи на своём лице, потом на груди. Поцелуи двигались всё ниже и ниже и, наконец, его мужское естество налилось силой и желанием.
– Медулина… – прошептал он в сладкой истоме, обнимая жену. – Медулина…
– Да, это я любимый… – отвечал ласковый женский голос.
Однако в эту ночь воевода спал один. Его жена Медулина ночевала в покоях Тэты и Либуше. Либуше намедни набегалась с Властой по лесу, и у неё открылся кашель. Медулина прекрасно знала, как это может быть опасно, если во время не начать лечение. Поэтому она всю ночь провела подле дочери, поила её целебными зельями и натирала разогревающими мазями. Наконец, к рассвету младшая дочь утихла, кашель отступил.
Медулина, не сомкнувшая на протяжении всей ночи глаз, направилась на супружеское ложе. И что же она увидела?! Её муж стонал от удовольствия, а на нём верхом, словно на жеребце, скакала какая-то голая златовласка, облачённая в одни только красные сапожки.
Ошеломлённая Медулина сначала застыла на месте. Затем взяла себя в руки и сообразила, что перед ней – летавица. Ведь только она ходит обнажённой и носит красные сапожки. Знала Медулина, что сила злого духа – в обувке. А, если снять сапожки с летавицы, то потеряет она свою силу и уйдёт прочь.
Примерилась Медулина, как лучше схватить бесстыдницу. Подкралась потихоньку, встала позади супружеского ложа, да как схватит летавицу за ноги, аккурат за сапожки. И стащила со своего мужа. Опомниться та не успела, как уже лежала вниз животом на меховом одеяле, а Медулина в руках держала сапожки.
Застонала летавица, потом зарычала, как зверь. Бросилась на Медулину, а та и бровью не повела.
– Отдай! Отдай мои сапожки! – выкрикнула она. – Велесу служу! Накажет он тебя! Пожалеешь о том!
Усмехнулась Медулина, подошла к пылающему очагу, распространявшему живительное тепло.
– Велесу говоришь! А я – дочь Бора и Дидилии! И жена воеводы Крока! А ты – поди прочь!
С такими словами Медулина бросила сапожки в огонь. Летавица исчезла, словно её и не было.
– Медулина… Медулина… – раздался голос Крока. – Где же ты? Куда ушла от меня? На кого кричишь?..
– Здесь я… – Медулина юркнула в постель под тёплое меховое одеяло и прильнула к мужу. – Прислужница больно не расторопна, пришлось выговор учинить…
Крок