Покурив и вдоволь наглядевшись на Город, Ивантеев спускался на грешную землю и отправлялся в приземистое двухэтажное здание, где размещалась инженерная служба, отвечавшая за техническое состояние исторического памятника. Там он открывал специальный журнал и корявым своим почерком записывал всегда одну и ту же фразу: «Сооружение проверено, замечаний нет. Техник-смотритель Ивантеев».
Дядю Сашу Рябцев застал в крохотной комнатке на первом этаже, под лестницей. Смотритель сидел у окна с видом на Монумент и пил чай из эмалированной кружки. Баранки, наполовину высыпанные из пакета, горкой лежали на столе. Сахару у Ивантеева, как всегда, не было.
– Садись, чайку попей. По делам или как? – спросил дядя Саша, здороваясь с Рябцевым за руку.
– По делам. Сам ведь знаешь: Годовщина скоро. Департамент культуры собирается на Холме театрализованное представление устраивать. Вот, приехал на месте посмотреть, проконсультировать, – объяснил Рябцев, подсаживаясь к столу.
– А без представления никак нельзя? – хмуро буркнул Ивантеев. – Я так думаю: Холм – не то место, чтобы театры устраивать.
– Что-то ты сегодня сердитый. Что-нибудь случилось? – спросил Рябцев. Обычно смотритель встречал его куда более радушно.
– Не знаю, Миша. Может быть, и случилось. Еще сам толком не разобрался.
– А в чем дело?
Смотритель отставил в сторону недопитый чай и посмотрел на профессора долгим тревожным взглядом.
– Слушай, Миша, ты меня уже столько лет знаешь. В одном дворе жили, так? – вполголоса заговорил он.
– Было дело, – не стал отрицать Рябцев. – И что?
– Выпиваю я, конечно, не без того. Однако белой горячки сроду не было, и на голову никогда не жаловался.
Рябцев пожал плечами, не понимая, куда клонит смотритель.
– Да ты скажи, в чем дело?
– Вот и я хотел бы это знать, – смотритель с минуту помолчал, раздумывая, и наконец решился: – С нашим Монументом что-то не то происходит.
– А что именно? – осторожно спросил Рябцев и внимательно поглядел дяде Саше в глаза.
В зрачках у смотрителя серым облачком висела тревога.
– Я так думаю, почва под Монументом начала просадку давать. Уже сантиметров на тридцать в землю памятник ушел, а может, даже больше. Понимаешь?
– А ты не ошибся?
– Смеешься, Миша? Я уже двадцать лет за Монументом слежу, каждую трещинку в нем знаю!
И здесь дядя Саша перешел на торопливую скороговорку, в которой