Но острая антипатия к Лазареву у суперкарго сохранилась. И на протяжении всего плавания юный Герман Николаевич делает всё, чтобы как можно дольше оставаться на суше – в портах стоянок – словно назло капитану.
Четырежды (!) по ходу плавания – в Гётеборге, Портсмуте, Рио-де-Жанейро и Сиднее – Молво отправлялся «в город» по делам РАК и – пропадал там. Иногда неделями! Довольно часто компанию ему составлял доктор Шеффер. Именно из-за этого – из-за отсутствия суперкарго – отправление «Суворова» каждый раз задерживалось: срывались планы капитана по срокам, и Лазарев, конечно, приходил в негодование.
Надо ли говорить, что личная неприязнь командира корабля и вверенных ему служащих РАК очень быстро переросла в плохо скрываемую взаимную ненависть?..
Впрочем, не будем забегать вперёд…
После коротких стоянок у шведских портов Карлскруна, Мальмё и Гётеборг, «Суворов», пройдя в сопровождении охранного конвоя проливы Каттегат и Скагеррак, вышел в Северное море и 27 ноября бросил якорь у берегов Англии – в гавани Спитхэд близ Портсмута.
Гавань Спитхэд (начало XIX века)
О, старый славный Альбион! Для Лазарева и его помощника Унковского эти места были связаны с прекрасными воспоминаниями юности – о том, как несколько лет назад они, совсем ещё мальчишки, стажировались здесь на судах Британского Флота. Мужественно преодолевая антипатию к Молво, капитан самолично вызвался проводить неопытного суперкарго в Лондон – дабы помочь ему побыстрее уладить дела с закупками для РАК.
И Унковский с Повало-Швейковским, должно быть, сгорая от нетерпения, сели в экипаж и тоже направились в столицу мира, великий город на Темзе, – вместе с составившим им компанию Шеффером.
В мемуарах Семёна Яковлевича упоминается об этом ночном путешествии, и именно из них мы с вами – не без изумления и улыбки – узнаём о том, что наш герой, оказывается, весьма недурно… пел!
Вот запись Унковского от 20 декабря 1813 года: «…Докторъ Шеферъ также былъ нашимъ спутникомъ, который услаждалъ насъ во время путешествія своими латинскими мелодіями. Въ каретѣ были еще двѣ дамы и одинъ армейскій офицеръ. Стало быть, компанія наша была довольно пріятна, притомъ же послѣдній говорилъ изрядно по-русски и во время своихъ разговоровъ и латинскихъ пѣсенъ Шефера ночь протекла не скучно…».
Что же это за «латинские мелодии»? Ли Б. Крофт считает: Шеффер пел не что иное, как отрывки из «Кармины Бураны» – знаменитого средневекового сборника стихов бродячих бардов и менестрелей. Мне же почему-то (сам не знаю; возможно, безосновательно) кажется, что наш доктор тешил слух своих спутников тем, что называется «йодль», – тирольским пением, виртуозным вокалом альпийских