Я придумал, а Шток одобрил транспарант, который мы повесили над сценой. На нём было написано: «Театр благодарит организации и отдельных граждан – не принимавших участия в создании этого спектакля».
– Вы просто с ума сошли, – сказал Образцов, увидя этот текст на репетиции.
Шток удержался от спора с ним, понимая прекрасно, кто есть кто.
Приходя после репетиций к своему давнему другу, а тогда завлиту Театра Станиславского, Виктору Дубровскому, я рассказывал о своих спорах с Хозяином, сокрушаясь, что тот скоро меня выгонит: зачем ему спорщик. А сдержать себя я не могу, хоть плачь. Мудрый Витя настоятельно призывал меня к компромиссам.
Оказалось впоследствии, что я вёл себя с Образцовым правильно. Он именно спора и ждал от меня. Репетиции шли под стенограмму, и Сергею Владимировичу необходим был диалог.
На репетиции постоянно приходили две дамы – Мирошниченко и Терентьева. В их задачу входило следить, чтобы все произносимые со сцены тексты точно соответствовали залитованному цензурой экземпляру.
А на репетициях, естественно, импровизационно рождались разные новые шутки, повороты, остроты. Дамы-чиновники их аккуратно записывали и через день-другой просили их вычеркнуть. Постепенно из обычной пьесы в 60 страниц осталось 23. Мне пришлось специально удлинить поклоны артистов, чтобы хоть как-то продлить сценическое время. Смысл и любая сатиричность в спектакле были уничтожены полностью.
Удивительно, но Образцов этому не противился, не вступал в спор – мягко говоря, в драку не лез.
– Ничего. Теперь спектакль будет о том, как надо точно находить себе спутницу жизни. А то Хам, Сим и Иофет не на тех женились. Вот об этом и будет спектакль.
А ведь вся история была задумана о том, как Создатель, оставив одного Праведника с семьёй, уничтожил всё человечество.
Когда до премьеры остались сутки, на генеральную репетицию пришёл Евгений Владимирович Зайцев, первый заместитель министра культуры. Его сопровождали Терентьева и Мирошниченко – дамы для сопровождения, сказали бы сейчас.
Они разместились в пустом зале.
После просмотра Зайцев с дамами, Образцов, главный художник театра Борис Тузлуков и я прошли в кабинет Образцова, находившийся рядом с буфетом двухэтажного здания на площади Маяковского. Дело происходило ещё в старом помещении театра.
Зайцев похвалил спектакль. Сказал, что в нём много смешного. Правда, наблюдая за его реакцией, мы ни разу не увидели, чтобы он улыбнулся. Потом главный ценитель искусства повернулся ко мне (почему не к художнику?) и спросил:
– Скажите, а почему все куклы в спектакле еврейской национальности?
Возникла пауза, после которой я начал достаточно спокойно и популярно объяснять, что в основу спектакля положены библейские события и потому действующие лица имеют характерную внешность.
То, что Зайцев был одним из ведущих антисемитов