– Все молодые, ни одного старика. Все спешат, и никому нет дела до меня, – сказал Сергей вслух, как будто кто-нибудь мог ему ответить.
Он и не заметил, как оказался перед рестораном, где Макс назначил ему встречу. Если совсем точно, то в самом ресторане, в «Зазеркалье».
– Как чудно это название, заимствованное из мира сказок, – подумал он. – Сколько помню, рестораны назывались привычными советскими лозунгами, типа «Юбилейный», «Победа», «Кремлевский», «Маяковский», или без затей – «Советский». Еще бывали вывески республиканского значения: «Узбекистан», «Киргизия», «Ташкент» (актуальные в наше время), конечно же «Советская Прибалтика» и гордость нации «Россия». Но такой шедевр пугал: слишком мало было общего у Льюиса Кэрролла с коммунизмом.
Макс, с ним несколько молодых людей, ждали его. Или это он поджидал их? Какая разница. Сущий пустяк. Главное его приняли в компанию без церемоний, как своего.
– «Моряк моряка видит издалека», – припомнилась к месту советская поговорка, и еще парочка горяченьких в придачу, одна из которых сомнительной ценности. – «По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там» и «Поматросил, да и бросил».
Они поднялись на второй этаж в зал со столиками под белоснежными скатертями, с торжественными официантами и задумчивыми музыкантами с гитарами, барабанами и свистящим усилителем звука. И публикой, рассредоточившейся по всей площади помещения, постукивающей и позванивающей столовыми приборами и создающей тот неповторимый гул десятка шмелей над убранной цветами поляной.
Там он забылся на миг. На миг, растянувшийся во времени на день, два, возможно, на неделю, или даже на месяц, или на полгода. Пожалуй, на полгода. Именно столько, как впоследствии выяснилось, понадобилось времени для его окончательного выздоровления. Для его реабилитации, как говорят врачи, от застывшего веселья, опьянения, дури. Видимо, крепкие, если не могучие, руки держали его, вязали, сковывали, до сей поры.
На следующее утро он проспал свой первый выход на работу. Но никто его не наказал, не упрекнул даже – не обошлось, скорее всего, без заступника Макса. Или, что не исключалось, на работу не вышел вовремя никто. Все, сонные, слонялись по коридорам и по палубе парохода, больше подразумевая работу, чем трудясь. Заводские рабочие, если и заходили, то никого не спрашивали, никому не отвечали.
– Зомби, настоящие зомби, – подумал