Голос звучал в его голове, в каждой клетке тела.
Артан закрыл глаза.
– Да.
Он отпустил ее.
Тьма хлынула в него, заполняя каждую клетку его существа.
Он пал на колени.
И засмеялся.
Потому что наконец-то…
Он стал цельным.
Артан стоял на коленях, его тело сотрясалось от конвульсий. Черные жилки расползались по коже, как трещины на высохшей земле. Воздух вокруг него дрожал, искажающийся, будто пространство не выдерживало происходящего.
Обелиск рухнул с оглушительным треском, но звук казался далеким, словно доносился из-под воды. Осколки черного камня замерли в воздухе, вращаясь в гипнотическом танце, отражая его лицо, но в разных возрастах и состояниях.
Из развалин Обелиска хлынул поток тьмы, поглощая свет, звук и воздух. Артан чувствовал, как его легкие сжимаются, но потребность дышать вдруг исчезла. Он больше не нуждался в воздухе, не нуждался в чем-либо человеческом.
«Артан…»
Голос доносился из глубины сознания, женский, знакомый. Лира?
Он поднял голову (или ему только казалось, что он поднял? Тело больше не подчинялось привычным законам) и увидел ее. Она стояла на краю поляны, ее фигура мерцала, как мираж. Одинокий брат, в одной руке она держала окровавленный ошейник, в другой – тот самый клинок, что дала ему Рея.
«Ты все еще можешь остановить это,» – сказала она, но ее губы не двигались. Голос звучал прямо в его черепе.
– «Вырви ее из себя. Пока не поздно.»
Артан, если это все еще был он, попытался встать, но не мог. Он смотрел на свои руки – они стали черными, как обожженное дерево, пальцы удлинялись, превращаясь в нечто среднее между когтями и щупальцами.
«Слишком… поздно…» – прошипел он, его голос больше не был его. Это был скрежет камней, шипение пепла на ветру.
Лира сделала шаг вперед. Слезы текли по ее лицу, превращаясь в черных жуков и рассыпаясь в прах.
«Нет,» – настаивала она. – «Ты все еще там. Где-то внутри. Я знаю.»
Он чувствовал, как Тень бурлит от ярости внутри него. Она не хотела, чтобы он слушал. Она хотела заставить забыть: Брэкенхольм, Каэля, мальчика с ножом, девочку с куклой…
Но вдруг вспышка. Память. Его отец. Тот вечер у костра, когда он был ребенком. Отец чистил меч и рассказывал о звездах. «Смотри на ту звезду, сын. Это глаз Небесного Волка. Он охраняет нас, чтобы мы не забывали, за что сражаемся.»
Артан закричал. В его крике смешивались человек и нечто древнее, чудовищное. Земля затряслась. Черные осколки Обелиска вспыхнули голубым пламенем и разлетелись в стороны.
Лира упала на колени, закрывая лицо руками. Когда она вновь открыла глаза, перед ней стоял не Артан и не монстр, а нечто среднее. Левая половина оставалась человеческой – такой же шрам, тот же ожог. Но правая была воплощением кошмара. Черной, блестящей, как смола, с глазом, не являющимся глазом, а дырой в искаженной реальности.
«Иди, – произнесло существо, в голосе смешались голоса Артана и какого-то нечеловеческого. – „Пока я еще могу тебя отпустить. "
Лира покачала головой. Она подняла клинок.
«Я дала тебе это оружие. Заберу его