Т.Д. лишь кивал и то и дело хвалил роман «Гэндзи-моногатари», который он сам когда-то перенес на современный японский язык. И советскому переводчику было трудно поддерживать эту беседу.
– Знаете, меня многое роднит с Россией, – неожиданно произнес писатель. – Мой дед был православным, его крестил сам Николай Касаткин, как и деда Сато-сана.
– Это было давно, – ответил Сато-сэнсэй.
– Лет двадцать назад ко мне приезжал очень интересный русский переводчик. У него была необычная фамилия, как у одного британского литератора. Кажется, Конрад.
Мельников тут же вздрогнул.
– Я давно не получал от него писем, – добавил Т.Д.
Разумеется, сотрудник советской миссии не мог сказать, что Николая Конрада арестовали больше десяти лет назад и отправили в шарашку. Каким-то чудом ему удалось выйти на свободу. Понятное дело, почему от него не было вестей. Одна открытка – и получи еще десять лет…
Воцарилось молчание. Положение спасла госпожа Сато, принесшая десерт. Все воодушевились. Американец Дон начал вспоминать о своей службе во время войны, что он прочел сотни писем японских солдат, и этот опыт сильно повлиял на него. Мельников сам должен был заниматься тем же, но на войну опоздал. Он завидовал американцу, тот мог свободно, без неловких пауз, разглагольствовать о своем прошлом и спокойно планировать будущее без страха за себя и своих близких.
– Как жаль, что я не знаю английский так же, как вы японский, – похвалил Дона Т. Д.
Сато-сэесэй сказал, что пора подавать рисовый чай. Мария принесла на подносе чашечки с напитком. Т.Д., сделав один глоток, тут же произнес, что пора и честь знать. Дон также едва отпил из своей чашечки и повторил фразу вслед за писателем.
Хозяин дома проводил гостей до калитки. Для каждого из них сэнсэй заранее приготовил книги. Собственно, за ними они и зашли.
Мария объяснила Мельникову, что это старая киотская традиция. Мол, когда подают рисовый чай, это знак гостям собираться. Сато хоть и был коммунистом, но в первую очередь он был уроженцем Киото и по-своему чтил прежние обыкновения.
– Мне тоже пора назад, днем принесли телеграмму. Требуют меня назад, – произнес Мельников. – Завтра поезд.
4
Провожала Мельникова госпожа Сато. У сэнсэя же были лекции, к которым он так тщательно готовился. Мария приготовила в дорогу гостю бэнто – коробочку с едой.
Было решено выйти пораньше и дойти до вокзала пешком.
– Хорошо, что вы у нас погостили, – сказала госпожа Сато.
– Вы спасли мне жизнь. Даже не знаю…
– Александр Борисович, не корите себя.
– Что, простите?
– Не корите себя за судьбу. Ваше молчание рассказало нам многое о вас. Что Бог ни делает, все к лучшему.
– Да я и не корю. Просто, видите, я на службе. Еще мать, сестра…
– Я все понимаю. Есть японская пословица: