Что внутри у меня тоже чужой пульс. Другая мелодия.
Между нами не было слов.
Не было флирта.
Но было то, что случается очень редко:
слышание без разговора.
понимание – без объяснений.
И я знал – я не позволю ей раствориться в этом мире.
Не дам богачам растоптать то, что в ней настоящее.
Я буду рядом.
Сколько смогу.
Как смогу.
Флоренцо вдруг привстал, хлопнул по столу и с энтузиазмом крикнул:
– Эй, диджей! Дай танца! Настоящего!
Музыка мгновенно изменилась – мягкий лаунж уступил место живому, яркому ритму. Свет стал чуть теплее, синий и золотой смешались, как вечер и шампанское в бокале. Пары начали вставать, смеяться, тянуть друг друга за руки. Кто-то двигался плавно, кто-то броско, но почти все в зале уже кружились в танце.
Почти все – кроме нас.
Мы остались за столом вдвоём.
Я чувствовал, как в груди нарастает то странное ощущение: вроде бы ничего страшного, но сердце сжимается, как у школьника перед первым приглашением.
Я не знал, как это будет воспринято, но всё же…
Я вдохнул, глотнул ещё виски – каплю смелости, запоздалую, но тёплую – и наклонился чуть ближе:
– Можно пригл…
Но она уже повернулась ко мне. И мягко, почти извиняясь, перебила:
– Не надо… Извини.
Я замолчал.
Слова застряли где-то на полпути между сердцем и губами.
Я не обиделся – просто почувствовал: для неё этот отказ – не защита от меня.
Это что-то другое.
Вероника подняла взгляд, немного неловкий, но тёплый, и тихо добавила:
– Это не из-за тебя… правда. Я просто… не умею танцевать.
Она на секунду отвернулась, будто стеснялась даже произнести это.
– Не смейся, – добавила с полуулыбкой, будто заранее защищалась.
Я рассмеялся, но не громко. Искренне. С теплом.
– Это не стыдно.
Наоборот – классно.
Значит, есть повод научиться. Давай я научу тебя. Если честно… я тоже не особо герой танцполов.
Она засмеялась. По-настоящему.
Легко, не наигранно, не из вежливости – а потому что почувствовала:
я смеюсь не над ней,
а с ней.
И мы оба – на одном уровне.
– Хорошо, – сказала она, всё ещё улыбаясь. – Но не здесь.
Я не хочу стать посмешищем для здешних.
Она указала взглядом на танцующих. Там всё было красиво. Гладко. Слишком безупречно.
Она – не отсюда.
Я это знал. И, кажется, она это знала тоже.
– Я согласна. Но в другой раз. В другом месте.
Хорошо?
Я кивнул.
Тихо. Без слов.
Потому что в этот момент слова были лишними.
Каждое её «хорошо»,
каждое «извини»,
каждый звук, каждый взгляд,
были как прикосновение, которое не коснулось кожи, но прошло сквозь грудную клетку прямо в сердце.
Я не знал, как описать это чувство.
Но знал, что оно –