– Вероника. Она моя подруга.
– Ах да, – отреагировал Флоренцо так, будто ничего не случилось. – Вероника.
Она подняла глаза, коротко кивнула мне. Улыбка – вежливая, но какая-то осторожная.
Я сел рядом. Атмосфера вокруг была привычно лёгкой: смех, звон бокалов, фразы, которые не требовали смысла – только звучания. Всё это создавалось ради ощущения: вот так должно выглядеть счастье.
Но я уже знал – если оно выглядит слишком громким, значит, в нём что-то не так.
Я перевёл взгляд на Веронику.
Она сидела немного подальше от центра внимания.
Никому не мешала, не перебивала, не тянулась за вниманием.
Перед ней стоял высокий бокал с шампанским, но она, кажется, почти не пила.
То ли касалась губами.
То ли просто держала – как украшение.
– А ты не пьёшь? – спросил я, наклонившись чуть ближе.
Она слегка улыбнулась и опустила глаза:
– Быстро пьянею.
Ответ был тихий. Почти неслышный.
Но искренний.
Прежде чем я успел что-то добавить, Анжела, уже успевшая отпраздновать полвечера, влезла в разговор со смехом:
– Ха, скажи ему правду, Вероника! Она пьянеет с одного бокала. Иногда даже с половины, представляешь? Полбокала шампанского – и она уже как роза под дождём!
Стол засмеялся. Слишком громко.
Слишком хором.
Я усмехнулся. Вежливо. За компанию.
Но не громко, не искренне, не с тем же звуком.
Я посмотрел на Веронику. Она не смеялась.
Просто смотрела в свой бокал – как будто надеялась, что пузырьки расскажут ей, как себя вести.
Что-то в её взгляде было очень простым.
Ни вызова, ни кокетства, ни желания понравиться.
В нём было… что-то доброе, невыученное, не городское.
Что-то невинное – не в смысле возраста, а в самой сути.
Она отличалась.
Не тем, что ей недавно исполнилось восемнадцать.
А тем, что внутри неё, казалось, ещё не потухло то, что у других давно сгорело.
И, наверное, именно это – привлекло меня.
Не платье. Не волосы. Не фигура.
А эта хрупкая честность,
которая почему-то выжила
в этом глянцевом, блестящем, пьяном мире.
Я прошептал это едва слышно. Даже не губами – мыслью.
Это сон?..
Но нет. Ни один сон не бывает таким долгим.
Сны не растягиваются на недели. Они не приносят запахи, которые остаются на одежде. Они не оставляют следа в сердце.
Я почти забыл прежний мир.
Почти стёр его – как плохо написанный черновик.
Теперь каждый день был как глянцевая страница новой жизни.
Где всё красиво. Всё возможно. Всё будто бы – правильно.
И всё же…
Сейчас, в этот момент, я понял:
именно она делает этот мир настоящим.
Вероника.
Не платьем. Не взглядом. Не тем, как держит бокал.
А тем,