– Что ты делаешь? – резко спросил Боян.
– Проверяю, – ответил Велеслав, не оборачиваясь. – Он здесь. Чувствует нас.
– Пусть чувствует, – Добрыня сплюнул. – Я ему брюхо мечом располосую, если полезет.
Но слова его повисли в воздухе, никем не поддержанные. Ждан вдруг шагнул к воде, наклонился и поднял что-то из грязи. Это был костяной гребень, старый, но целый, с вырезанными узорами.
– Женский, – тихо сказал он. – Здесь не только воины пропали.
Тишина стала тяжелее. Ратибор почувствовал, как холод пробежал по спине. Он хотел что-то сказать, но тут озеро плеснуло – резко, как от брошенного камня. Все замерли. Вода заколыхалась, и из-под нее, медленно, поднялась рука – мертвенно-белая, с длинными пальцами и клочьями тины вместо кожи. Она вытянулась к берегу, цепляясь за камни, а за ней показалась вторая.
– Утопцы! – крикнул Велеслав, вскакивая.
Добрыня выхватил копье, Боян – меч, а Ждан отступил назад, шепча что-то на непонятном языке. Ратибор замер, глядя, как из воды поднимаются фигуры – сгорбленные, с пустыми глазницами, с водорослями, свисающими с плеч. Их было трое, и они двигались молча, оставляя за собой мокрые следы.
– К бою! – рявкнул Боян, и отряд сомкнулся плечом к плечу.
Первая тварь бросилась на Добрыню. Он вонзил копье ей в грудь, но утопец даже не дрогнул – только схватил древко и потянул к себе, заставляя воина шагнуть ближе к воде. Боян рубанул второму по шее, и голова откатилась, но тело продолжало идти, пока не рухнуло в грязь. Третий метнулся к Ратибору. Юноша взмахнул мечом, но рука дрожала, и клинок лишь скользнул по мокрой плоти. Утопец схватил его за щиколотку, и Ратибор почувствовал, как ледяной холод сковал ногу.
– Держись! – крикнул Ждан, бросаясь на помощь. Его нож вонзился в спину твари, и та, наконец, осела, булькая черной водой из горла.
Когда все закончилось, дружинники стояли, тяжело дыша, а тела утопцев медленно растворялись в грязи, оставляя лишь лужи и вонь.
– Это только начало, – сказал Велеслав, глядя на озеро. – Он их послал. Проверяет нас.
Ратибор посмотрел на воду. Туман сгущался, и в нем, далеко, мелькнула тень – высокая, сгорбленная, с глазами, что светились, как гнилушки в болоте. Водяной ждал.
Туман сгустился так, что озеро почти исчезло из виду. Лишь слабый плеск воды напоминал о том, что оно рядом, да тень водяного, мелькнувшая в дымке, осталась в памяти Ратибора, как заноза. Дружинники молчали, собирая разбросанное оружие и осматривая следы утопцев. Лужи черной воды, что остались от тварей, уже впитались в землю, оставив после себя клочья тины и запах гниющей рыбы.
– Надо уходить, – сказал Ратибор, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Это место проклято.
– Уходить? – Добрыня сплюнул в грязь. – Мы только начали. Князь велел принести доказательства, и я не вернусь с пустыми руками, как трус.
– Он прав, – поддержал Боян, вытирая меч о край плаща. – Если побежим сейчас, водяной