– Ну что, этот юноша причастен к чему-нибудь? – поинтересовался Тим, обернувшись к Шрайберу. Вслед за Шрайбером из допросной камеры вышел, поигрывая в руках казачьей плетью с крупным плоским расширением на конце, командир полицейского взвода Андрей Топилин.
– К увиливанию от работы, – усмехнулся Шрайбер.
– И все?
– Больше ни в чем не сознается, – Шрайбер пожал плечами. – Но думаю, кроме того, что сказал, ему не в чем признаваться. Разве что в каком-нибудь чулане мышь башмаком пристукнул.
Тим посмотрел на Козырева:
– Спросите арестованного, не желает ли он, чтобы я освободил его… не сейчас, но дня через два, когда закончится наша операция. И даже за уклонение от обязательной работы его наказывать не будут, если, конечно, он снова не вздумает прятаться от своих обязанностей по пустым заводам.
Козырев стал переводить слова Тима измученному парню, удерживаемому полицейскими. Тот, с трудом ворочая челюстью, зажатой в пальцах Тима, промычал:
– Хочу…
– Он хочет, господин офицер, – перевел Тиму на немецкий Козырев. Тим и без переводчика понял ответ юнца. Снова всмотревшись в глаза арестованному, он спросил:
– Ти знат, кто йест Серйонок-Октйабронок?
Парень молчал. Тим повторил вопрос:
– Кто йест Серйонок-Октйабрёнок. Ти понимат менйа? – Тим отпустил челюсть парня, и голова того снова упала на грудь, хотя он все же пытался ее приподнять.
– Но? – Тим повысил голос. – Кто он?
– Я таких… я такого не знаю… – промычал арестованный.
– Хорошо, – сказал Тим. – Кто йест Стйопа Дикий?
– Урка он какой-то… – проговорил парень. – не знаю я его… сам… Дядя Толик его знает… дядю Толика спросите…
– Дйадйа Толик?… – переспросил Тим.
– Да, герр комиссар! – заговорил тут Шрайбер, кивнув. Тим вопросительно посмотрел на него. – Они показали, что к ним на завод часто приходил какой-то дядя Толик… как говорят, «жизни поучить». Взрослый мужчина, у которого не хватает нескольких зубов. Я могу сейчас протоколы вам отдать, они готовы. Нам осталось только еще одного допросить…
– Не надо мне сейчас протоколов, Шрайбер. Когда со всеми закончишь – тогда придешь с ними в кабинет, а я почитаю. Значит, ничего этот русский жульченок больше не может сообщить? – он кивнул на обвисшего на руках полицейских-казаков юношу.
– Нет, герр комиссар. Шпана есть шпана, куда им кидаться на румын!
– Понятно, – посмотрев