Серая Утроба. Артум Салгынов

в глубинах которой покоится От-От, дожидаясь часа нового пробуждения. Вокруг светильника вращались прочие небесные тела – шарообразные планеты в окружении своих спутников, плоские миры маятникового типа – Арса и Деллебат, а по внешней орбите одиноко скиталась черная звезда Ахоль, излучавшая не свет, а время. Я сделал заказ и пока ожидал его, наблюдал за орбитальными скитаниями на фоне черного потолка. Все планеты и планетоиды в модели вращались вокруг солнца, и вокруг своей оси, чаще всего наклонной относительно плоскости вращения вокруг светила. Механику, изготовлявщему модель, удалось точно повторить и орбитальное движение Арсы и Деллебата – они не вращаются вокруг своих осей, называемых Иглами, а качаются, совершая половину от полного оборота – из-за чего по четным дням мы видим, как по утрам солнце выбирается из-за горизонта на востоке, а в нечетные дни – на западе.

      Мое внимание привлек девичий смех – я огляделся и увидел тех самых загорелых красоток, которые накануне встретились мне на дороге в город. Бегло прочитав их Расщепленным Зрением, я остановил выбор на самой громкой и смешливой – с высокими скулами, полными губами и огромными сверкающими антрацитом глазищами. Ее звали Джейла, Джейла Зелайя. Я щелкнул пальцами, прошептал Слова, изменившие поверхностные слои ее текстового конструкта. Повинуясь внезапному порыву, Джейла оставила своих подруг, пересела за мой стол. Ее товарки неодобрительно зыркали на меня. В этих краях слишком мало отинов и смертные так не научились знать свое место.

      Джейла разделила со мной трапезу. Не могу сказать, что она услаждала мой слух беседой – мы мило болтали, но я никак не мог привыкнуть к ее низкому, гортанному голосу, казавшемуся мне неприятным, почти отвратительным. Впрочем внешние данные моей новой знакомой с лихвой компенсировали это маленькое неудобство.

      Доужинав, мы покинули «Орбиту». На Вукоебище уже опустилась тьма, разгоняемая редкими фонарями. Мы останавливались на каждом неосвященном пятачке, рот Джейлы присасывался к моему, ее быстрый язык касался моего, тело, чья нагота была укрыта лишь двумя завязанными узлами шалями, терлось о мое. Во время одной из таких остановок я не вытерпел, распутал узел той шали, что укутывала ее голову и скрывала верхнюю часть тела, стащил ее и принялся целовать и мять ее груди. Развязав узел второй шали, я обнажил ее бедра, опустился на колени и принялся целовать ее лоно. Джейла застонала, потом издала тихий горловой рык. Браслеты на ее руках и ногах звенели – тонко, еле слышно. Остаток пути до ее дома, а направлялись мы именно туда, Джейла проделала обнаженной.

      На каждом неосвещенном участке я награждал ее покорность ласками и поцелуями – до тех пор пока ее тело не начинало содрогаться от накатывавших на нее волн блаженства. Редкие прохожие отводили взоры. Догадывались о том, кто я. И о том, что я в своем праве.

      Через деревянную калитку мы попали в сад, окружавший ее дом. Из дома к нам навстречу вышел старик – ее отец? дед? Он возмущенно