– Вы призываете меня так часто в последнее время. Либо посылаете Королевское Слово, – опять же помимо своей воли заметил я.
– Не я тому виной. Мне не особо нравится лицезреть тебя в моих снах. Я бы предпочел, чтобы мне снились фиитские девки – толстобедрые, смуглокожие девки с огромными сиськами. Вроде той веселушки, которую ты растворил с помощью абстракции. Ее отец видел все – он подглядывал за вами всю ночь. Он частенько подсматривал и раньше, когда его дочь приводила в дом любовников. Сквозь дырочку в стене, которую он просверлил как раз для этих целей. Он видел, как ты убил его дочь. И попытался отравить тебя в ответ. Сейчас твое посиневшее, задыхающееся тело валяется на полу в луже блевотины и собственных нечистот. Я сообщил о том, что произошло, твоей матери – скоро она явится в дом этого бедного дурака. Убьет его – в гневе за то, что тот покусился на ее сына. Вернет тебя к жизни – чтобы излить на тебя океан ненависти и разочарованности в тебе. Но пока суть да дело, у нас есть время поговорить. Как продвигается расследование?
– Пока никак. Я уперся в стену. Я понимаю, что есть какая-то взаимосвязь между всеми этими убийствами. Но не вижу какая. Завтра я отправляюсь осматривать места преступлений.
Олаф пожал плечами – мол, поступай, как знаешь.
– А вы, Ваше Величество, не видели ли ничего в ваших снах, что может пролить свет на эту тайну?
Мы помолчали – каждый о своем.
Потом Олаф продолжил:
– Возможно мы отжили свое, Петтир. Без нас мир не рухнет, не исчезнет – мы с нашими снами скорее помеха для существования реальности. Люди верят в то, что мои сны определяют их жизнь. Я не тороплюсь избавить моих подданых от этой иллюзии. Но правда в том, что с каждой новой инкарнацией во мне остается все меньше от творца-отина и все больше – от человека. Мои сны давно уже лишены величия грез творения. В своих снах я подглядываю за твоими похождениями и наблюдая картины конца света. Когда-то в моем десятом, даже одиннадцатом воплощении охотник на людей не был бы для меня никакой проблемой. Я просто узнал бы кто он и что – я знал все о своем мире, для меня это было столь же естественным процессом, как дыхание. Мои рыцари-грамматики давно бы уже притащили его в подвалы Ржавой Цитадели, закованного в кандалы из слов, где мои мастера пыточных дел, наречия-вивисекторы заживо разобрали его на части, а потом собрали бы из этих частей что-нибудь полезное для меня – живое оружие, например.
– Я тоже, Ваше Величество, по большей части ощущаю себя обычным человеком – неуверенным в себе, несоответствующим своей роли и своему положению.
– Петтир, Петтир – увы, ты не познал истинного величия отинов. И не познаешь, – король хлопнул в ладоши – на его зов явился еще один посетитель. Мой дядя, брат моего отца. Магнус Биргер Тулкасов, коротающий свой бесконечный век в заключении, в башне на северной оконечности острова Гундасхёд. Одновременно с ним на зов