Женщина поднимает на меня уставшие глаза. В них бесконечная тоска и безнадежность. Она отдает пакет вышедшей медсестре и покорно идет за мной. Как бы невзначай касаюсь рукава ее старенького свитера. Руку прошивает током.
Перед глазами мелькают картинки из ее прошлого. Она прячется за маминой спиной от пьяного папы. Мама скорчилась у стены, ее бьет папа. Мамино опухшее лицо с «цветущими» синяками. Она видит свое имя в списках поступивших. Сереженька – симпатичный парень, что учится на два курса старше, – дарит цветы. Свадьба. Девочка пяти лет бежит по дорожке и смеется. Маленький гроб опускают в землю. Рядом стоит двенадцатилетняя девочка-подросток. Муж замахивается. И везде алкоголь. Все понятно.
Приглашаю женщину в кабинет, усаживаю за стол. Предлагаю воды. Она отказывается.
– Как вас зовут?
Она сжимает натруженные руки так, будто боится под пытками выдать государственную тайну.
– Лена.
– Елена, а по отчеству как?
Она дергается, потом отвечает:
– Андреевна. Елена Андреевна.
– Елена Андреевна, ваш муж сейчас находится в тяжелом состоянии. У него…
Подробно рассказываю о заболевании мужа. На автомате подбираю слова, понятные немедику. В окно бьют призрачные молнии. Разряды бегут вниз по стеклу, как потоки синьки. Елена их не видит. Эта зимняя гроза – только для меня. Как тяжко. Петрушка заколосилась в Меркурии, что ли?!
– Нам важно понимать, Елена Андреевна, когда в этот раз начался запой у вашего мужа. И когда появились первые признаки заболевания.
Ни фига мне это не интересно. И так знаю. Могу с точностью до часа сказать. Иващенко передо мной одергивает рукава. Она прячет черные синяки на запястьях. Ее муж – полноценная созревшая скотина. Ей не скажу, но шансов выкарабкаться у Сергея Иващенко нет. Внимательно разглядываю Елену-Аленку-Леночку перед собой. Да, ей нужна помощь. Прохожу за спиной и легко касаюсь ее. Точно, она необходима городу.
Все это время она что-то говорит. Шершавые слова сталкиваются друг с другом и осыпаются лузгой на стол. Обычно так я вижу попытки оправдать домашних насильников, дебоширов, алкоголиков и прочих мелких бесов.
В уши вторгается голос Елены:
– Нет, вы не подумайте, он хороший. Когда не пьет, он по дому помогает. И добрый.
Даже не спрашиваю, как часто это бывает. Иващенко продолжает:
– Если бы сынок наш жив остался, так бы не случилось.
Черта с два, алкогольный штопор произойдет на пару лет позже. Обязательно.
– Сереженька тогда переживал страшно, что мальчик…
Не спрашиваю, знаю, что трехлетний малыш попал под машину, когда его папаша выпивал с корешами в кустах за детской площадкой. Зачем ей это напоминать. И не будоражу память другим ребенком, что погиб в ее животе после побоев.
Снова легко касаюсь Елены и приказываю:
– Берите бумагу и пишите.
Как