Тем не менее, следовало на всякий случай проверить дом. Ноги сами поднесли экстрасенса к гнилому, покосившемуся крыльцу, а кулак дважды с силой врезался в аналогичного качества дверь. Неожиданно, с той стороны послышался шаркающий звук и дверь открылась. На пороге стоял мужик, на вид вполне соответствующий своему жилищу.
Существует множество слов для обозначения лиц мужского пола: мальчик, пацан, парень, юноша, молодой человек, мужчина, мужик, мужичок, дедушка, старик…И уместность их использования определяется совсем не возрастом – бывают и пятнадцатилетние мужчины, и семидесятилетние юноши.
Представшее перед экстрасенсом лицо (если его можно так назвать) было, хоть и совсем не представительным, последней, так сказать, стадии угасания, но все же мужиком. Он ужасно оброс, черт знает, сколько времени не мылся, питался, судя по виду, исключительно солеными огурцами, да и то, скорее всего, в последнее время стал заменять занюхиванием рукава, а на плаву держался только благодаря водке. Гости у него, видимо, бывали нечасто – он открыл дверь в желтовато-коричневых семейниках с оригинальным узором из разводов и большой зеленой наклейкой, на которой было написано черным маркером «тр муж бел». К величайшему радостному удивлению Максима, ничем, кроме перегара, он не вонял.
Вид у него был ошеломленный, но он быстро взял себя в руки и спросил…нет, не «чего надо» и даже не «ты кто». Первый вопрос его был:
– Водку будешь?
Фантасмагоричность ситуации окончательно отключила рациональную часть мозга экстрасенса. Оставшиеся части тянули его одновременно расхохотаться в лицо хозяину дома и бежать со странного участка куда глаза глядят, но вместо этого он зачем-то, не моргнув и глазом, ответил:
– Буду.
* * *
Уже к середине первой бутылки выяснилось, что хозяина зовут Григорий Арсенич. Взявшись за вторую, собутыльники твердо решили сейчас же вместе идти в разведку. От попадания в плен к местным сотрудникам правоохранительных органов их удержала только третья бутылка – они не могли до нее дотянуться. Она стояла на столе, где-то высоко над ними, так гордо, словно знала, что до нее не доберутся, и все, что могли сделать Гриша с Максимом – это вцепиться в ножки стола в попытке подняться, тем более героической, что обреченной на провал.
* * *
Она любила лето. Любила солнце, любила танцевать. Любила читать страшные истории при свете свечи. Она любила людей. Она нас всех любила. И была растоптана за это. Как цветок среди асфальта.
А тварь…
Тварь должна была умереть.
* * *
Проснулся Максим почему-то на кровати. Голова гудела, как чертов царь-колокол, да еще жутко хотелось пить, поэтому он предпринял дерзкую попытку встать, но дом вдруг сильно покачнулся и герой упал, больно ударившись локтем. Когда ему,