Резко мотнув головой, смотрю на вошедшего. В дверном проёме стоит ОН.
Грудь щемит от безнадеги. Сквозь сжатые зубы я всасываю воздух.
ОН молча окидывает меня цепким взглядом, прежде чем тянется к небольшой сигнализационной панели на внутренней стене. И та пищит, когда он проводит по ней указательным пальцем. Секундный гудок говорит о закрытии входной двери.
Глава 3.3
Я едва успеваю посмотреть ему за спину.
Приватная территория закрыта от посторонних глаз и обнесена высоким забором. Рядом со входом пара охранников, и ещё парочка по периметру ограждения – в ярком свете фонарных столбов очевидно, что все они вооружены точно так же, как и тот, что приставлен к двери моей комнаты.
Могла бы догадаться. Сейчас слишком безрассудной выглядит попытка побега.
ОН прикрывает дверь, запирая её. Рядом щёлкает выключатель и яркий свет бьёт в глаза, я прикрываю их раскрытой ладонью, ни на миг не выпуская его из поля зрения.
ОН одет в свободные серые трикотажные штаны и потемневшую от пота футболку, обтягивающую торс; со спортивным небольшим полотенцем вокруг мощной шеи и с пистолетом в наплечной портупее.
С мокрыми взъерошенными волосами, словно совсем недавно он поливал на них водой; с выступившими капельками пота на лбу, как после длительной аэробной тренировки; с глазами, пронизывающими, неодобряющими, на удивление глубоко-синими, будто насыщенного цвета индиго – ОН был безупречен в порочном дьявольском совершенстве. Высокие скулы, прямой нос, твёрдые, четко очерченные губы, квадратный, решительный, надменно приподнятый подбородок.
Сейчас ОН игнорировал то, что ему говорили в два голоса мужчины за моей спиной, и просто смотрел на меня, словно впитывая моё оцепенение.
Только что с тренировки. ОН, МАТЬ ЕГО, бегал! Был на грёбаной пробежке, пока меня намеревались снова загнать в подвал для новой серии изощрённых издевательств!
Я не сдержалась и выругалась так грязно, что почувствовала во рту и на губах отвратительный вкус мыла, с которым в детстве отец мыл мне рот за подобное.
Как затравленный долгой погоней зверёк, через плечо бросаю на Уолтера осторожный взгляд, а когда он смотрит на меня в ответ, то в его голубых глазах непоколебимое хладнокровие, но вот в расширенных зрачках сквозит кровожадность, и оттуда она пугает ещё больше. Охранник кажется нервным. Его рот открывается, будто он хочет что-то сказать, но тут же закрывается – губы сжимаются добела.
Никто больше не произносит ни слова.
Кроме него. ОН улыбается обезоруживающе, демонстрируя ямочки на щеках, полотенцем стирает пот со лба, промокая им шею, и вкрадчиво уточняет:
– Ты куда-то собралась?
Я сглатываю комок в горле, пытаясь выдержать его прямой взгляд; моя нервная система перегружена, мысли хаотично носятся в голове, сердце гулко бьёт в грудину, замирает на секунду и опять частит.
Запрещаю себе думать об Уолтере. О том, что он теперь со мной сделает. Всё то, что он творил со мной вчера – сегодня мне