Не в моей профессиональной сфере деятельности.
Ева Аддерли – само воплощение неповиновения.
Однако, жестокость – не способ устранения подобного значительного изъяна.
Моё искусство заключается отнюдь не в избиении. В этом большой мастер – Уолтер. А я, скорее, не люблю это делать, чем не умею.
Отец никогда не учил меня НЕ БИТЬ женщин. Совсем наоборот. Он был страстным любителем физического абьюза и подходил к этому нехитрому делу со всей серьёзностью. Перед глазами всегда стоял пример матери, которую он неоднократно избивал в моём присутствии, лично или же поручал это своим людям, предпочитая наблюдать со стороны; я видел, как некоторые из них невольно кривились, в то время, как наотмашь били её по лицу.
Тогда я узнал, что не всем мужчинам по душе насилие над женщинами.
Вернее, они предпочитают говорить о том, что не приемлют избиение женщин. А потом делают это тайно.
На пустой улице, в магазине или метро, озираясь, когда никто не смотрит – сильным тычком под рёбра. Но чаще дома за закрытыми наглухо дверьми, обмотав мокрое полотенце вокруг костяшек пальцев, ломают носы и скулы своим жёнам и любовницам. После изображают из себя цивилизованных людей, тщательно и законопослушно следующих существующей системе общепринятых норм поведения и правил.
Я этому тоже научился. Но предпочитал применять другую тактику.
Изо всех сил старался держаться дружелюбно с малышкой Аддерли. До чрезмерности. Поскольку это для меня вовсе нехарактерно. Когда привёз её в свой дом, сам проводил и показал ей комнату, смежную ванную, телевизор и шкаф с достаточным количеством белья и одежды; сам раздел её, сам вымыл. Она была под действием транквезипама, поэтому вряд ли вспомнит об этом, как и о том, что обращалась ко мне тогда, используя только матерные слова.
Я не повысил голос.
Ни единого грубого слова не произнес, когда она набросилась на меня.
Несмотря на то, что я желал избить её до потери сознания. Сдержался. Пальцем не пошевелил.
Даже когда разрыдалась.
Нет. Я не тронул её.
Мой секрет прост – я предоставил Уолтеру выполнить за меня всю грязную работу.
Я никогда не испытывал особого удовольствия от обучения рабынь. Неблагодарное это ремесло – ломать человека, будь то мужчина или женщина. Я предпочитал торговать послушным товаром, нежели быть тем, кто принуждает их к дисциплине.
Это как дрессировка собаки.
В ответ они огрызаются, кусаются и дерутся, вопят и плюются в тебя, проклиная последними словами.
А Уолтер – идеальный дрессировщик покорных рабов. Он выполняет тяжелейшую работу, и я хорошо за это ему плачу.
Для воспитания образцового секс-раба одной недели мало. Даже двух не хватит. Но некоторые покупатели специально просят не доводить