Качнувшись вперёд, я ставлю локти на стол, сцепив в замок пальцы и положив на них подбородок. Удерживаю его взгляд и размышляю над вопросом.
Вспоминаю поведение девчонки по дороге сюда: она молчала и донельзя спокойно реагировала на происходящее; единственный момент, когда она не смогла выбросить нож, можно не считать за открытое неповиновение (тремор рук под моим взглядом возникает даже у сильных мужчин); с завязанными глазами она не ревела, ни истерила, а, главное, не задавала долбанных тупых вопросов.
Ей ли не знать, как всё бывает!
И лишь, когда она переступила порог этого дома, пришлось накачать её сильнодействующими седативами.
Именно тогда страх выплеснул щедрую порцию адреналина в её кровь, побуждая к действиям, и её хрупкое тельце стало отважно бороться. В конечном итоге, бессмысленные потуги ни к чему не привели, лишь обратили на себя моё внимание. Что оказалось большой ошибкой.
– Без переломов, – вспомнив об этом, пожимаю плечам и морщусь, как кривятся любители музыки, услышав фальшивую ноту, – и любых необратимых повреждений.
Взгляд Уолтера падает на мои руки, лишь на долю секунды, затем стремительно возвращается обратно к глазам, но я мгновенно это замечаю. Его попытка сохранить непроницаемое выражение лица проваливается с треском.
Пристально наблюдая за ним, я снова откидываюсь в кресле, но теперь сжимаю его подлокотники так крепко, что деформированные костяшки моих пальцев белеют.
Да, в отличие от меня, мой отец не стеснялся оставлять множественные следы. Со сломанными пальцами и даже костями он тоже не заморачивался. Ему нравилось заставлять меня орать, будучи абсолютно уверенным, что бригада медиков, готовая оказать первую помощь, сможет позаботится и о внутренних повреждениях, когда он закончит проводить со мной воспитательную экзекуцию.
Уолтер коротко кивает:
– Будет сделано, сэр.
Он разворачивается, чтобы уйти, делает шаг на выход, но останавливается, когда я едва слышно добавляю:
– И ещё… – во время короткой задумчивой паузы наблюдаю, как напрягается его спина и плечи, – её ладони – единственное место, где может неожиданно оказаться твой член.
Мне нравится, что с Уолтером никогда не нужно повторять, понятен ли ему приказ.
Когда он поворачивается назад ко мне, ничто не выдаёт его эмоций: мимическая мускулатура лица всё так же безучастна; руки расслаблены и опущены вдоль тела; пальцы абсолютно неподвижны; лишь заметная частая пульсация вен на его шее выдаёт некоторую лёгкую заинтересованность.
– По-видимому, Аддерли реально облажался.
Я чуть сильнее, чем следовало, сжимаю подлокотники кресла, вновь думая о том, как дорого мне обошлась жадность этого засранца. А ещё, как много теперь смогу получить, благодаря последствиям этого его человеческого порока.
– Его