Горский кивнул, а Григорий Алексеевич продолжил:
– В нем осталась незащищенность дикаря перед цивилизацией, но в то же время сам он во многом превосходил большинство цивилизованных людей. Низко пасть умеют многие. Высоко подниматься мыслью, духом, прозрением дано очень немногим. Глебу было суждено и то и другое, но в конце концов важно именно последнее.
– Это очень явно видно в его книгах, – подхватил Михаил. – Особенно когда понимаешь, каким он хотел быть и был – в лучшие минуты и годы.
– Вы имеете в виду «Северо-восточные полигоны»? – спросил Григорий Алексеевич.
– Не только, хотя, пожалуй, нигде еще это не показано полнее. Все же ему удалось жить по мечте, хоть и не все время. Мне кажется, этим он и дорожил больше всего на свете.
– Да, наверно, так оно и есть. Вы знаете, когда я в первый раз прочел «Северо-восточные полигоны», меня сильно покоробило. Возможно, отчасти это объяснялось настроением – я тогда лежал в больнице, – но я воспринял образ выведенного там Бонзы – Сундукова – как человека, который импонирует Глебу.
– Безусловно импонировал, хотя только отчасти. Как профессионал, но не как организатор дела и управляющий.
– О, именно так! Прочитав роман еще раз, я это понял, но сначала мне показалось совершенно непростительным, что человек, для которого все средства хороши, лишь бы достичь своей цели, был не только оправдан, но даже и возведен в образец для подражания! Ведь, согласитесь, Бонза совершенно аморален, хотя он не пьяница, не развратник и весь сосредоточен на работе вроде бы для общего блага.
– Я думаю, Сундуков – точнее, его прототип – как раз и был таким в жизни, – согласился Михаил. – Как бы он ни старался провернуть как можно больше дел ради всеобщего блага, но рисковать шкурой – а не карьерой, причем здорово рисковать, он посылал вместо себя других.
– Совершенно верно. Согласен со всем, что вы сказали.
– И еще, Григорий Алексеевич, – добавил Михаил, чувствуя, что тот хочет что-то сказать, и жестом прося извинения, – мне стало ясно, что в одном романе нельзя выразить и осмыслить все. Я понял, что и Глеб к этому пришел, осознав, что должен написать целый цикл вещей, чтобы показать все что следует и как следует. Вторую вещь из этого цикла он уже вчерне написал – роман «Тактика исчезновения». Не сомневаюсь, что за ним последовали бы другие.
– Вы правы.
Они помолчали.
– Скажите Михаил, а вы бывали на Севере? Чем объясняется ваш интерес к нему?
– На Чукотке и вообще на Северо-Востоке я не был. На европейском Севере и в Сибири