Они вышли наконец на сухую дорогу и поплелись вдоль заросших сорняками, давно брошенных полей.
– Городских. Видела пару раз в Веренгорде, на площади. Народ до обморока обхохатывался. Что там такое показывали не знаю, у меня другие дела были, пока все на сцену смотрели… – Сардан без труда догадался, какие это были «дела». – Помню какая-то полуголая девка носилась по сцене с топором, визжала, искала мужа, который прятался от нее в мешке со своим любовником, потом пришел купец и увез мешок на базар. Мешок купил вельможа, а когда к его любовнице пришел муж, он тоже влез внутрь. Потом туда же засунули собаку, мертвеца и осиное гнездо. Все это время бренчала музыка, но никаких музыкантов я не видела. Таких как ты – уж точно.
– То ведь другие музыканты, обычные, не артельные.
– И что?
– Я такое не играю.
– Ну понятно, не умеешь, значит, – презрительно сказала она. – Кого попало туда не возьмут.
Сардан до того возмутился, что сбился с шага.
– Нет ничего такого в этой жизни, чего бы я не умел, женщина! Захочешь – сыграю тебе хоть на ночном горшке. Да так, что прям в душу, прям до слез! Тоже мне!.. Играл я в представлениях таких, раза три-четыре, звали. Но не в городских, открытых, а на приемах, среди знати, где и умения побольше надо, и слушают внимательней, и мордой в грязь за любую фальшь. Поиграл, попиликал – ничего особенного.
– И что? Где прятался?
– Ясное дело где – под юбкой.
– Врешь…
– Да ни разу!
– Врешь!
– Может и вру, но это еще не значит, что говорю неправду.
– Что?!
Ашаяти задумалась над словами музыканта, потом сказала:
– Чушь какая-то. Разбушевались фантазии…
– Ничего себе фантазии! Век бы мне таких фантазий не снилось! Думаешь так просто у какой-нибудь циркачки между ног болтаться? Она через всю сцену как сиганет в одну сторону, в другую, а ты там на карачках, весь потный, ноги ломит, спина болит, не видно ничего, ползешь и играешь, ползешь и играешь. А потом она разом прижмется всеми своими телесами необъятными к какому-нибудь франту, лобызается с ним на глазах у публики и так, и эдак. А ты что же? Знаешь? У нее между ног… А где, по-твоему, в этот миг франтово хозяйство приходится? Не хочу говорить и смущать, но прям в нос тебе тычется, прям болтается, как будто напасть хочет. А ты играй себе что-нибудь лирическое, покрасивее… Пока перед тобой это страшилище мечется самым романтическим образом!
Сардан замолчал, стиснул зубы. Бесчувственная Ашаяти позади захихикала, потирая свои клинки друг о друга.
Позже, когда солнце подплывало к разморенному горизонту, они взобрались на взгорье, откуда видна была вся долина с беспорядочно заросшими, давно не видевшими плуга полями, где среди серого, потускневшего к концу осени бурьяна кое-где возились темные, равнодушные к холодам птицы, а в стороне пробежал на