– Я ж тебе говорил! Я ж тебе говорил, садись! Лорка, это ж надо! Явилась – не запылилась. А вид у нее, я тебе, скажу!
– Что?..
– Класс! Вот как она тогда свалила неожиданно, вот так и упала теперь на голову. Как двадцать пять лет ей… Веришь? Ну, тридцатник – не больше! Я такой бабы в жизни не видал. Ну, Мадонна!.. Или как эта, там жена Брюса американского, крутого, она еще стриптизершу играла…
– Деми Мур, что ли?
– Вроде она. Только та черная была, а наша Лохен рыжая. А может ни она. Вобщем, похожа на артистку…
Владимир присел на сваленные под окном березовые бревна, угостился Лориным «Кентом».
– Интересная жизнь, Серега. – Произнес, но не очень уверенно.
– Бля буду!.. Жизнь – она штука интересная, – подтвердил дядька, – мне нравится.
Племяннику впору было удивиться.
– Тебе нравится?
– А почему не нравится? Если как сегодня… так жить можно… всегда! А что?! Россия, лето, Лорелея… радость, Лорхен!
– Ну, если как сегодня, понятно. А каждый день из года в год влачить эту тяжкую ношу своего существования?.. Не устал?
– Ты куда клонишь? – забеспокоился Серега, услышав в тоне племянника несвойственный тому пафос.
Он неплохо знал своего племянника, ведь разделяли их всего несколько лет. Будучи трезвым, Серега был весьма неглупым, наблюдательным и даже деликатным. Ерничал он только по-пьянке. Но Новокаменка знала его как мужика умного, с рассуждением. Газеты он читал от первой до последней буквы, и не по принуждению, а по призванию, считался местным политическим обозревателем. Международное положение, благодаря Сереге Горчакову в Новокаменке было известно любому скотнику с животноводческой базы, которую в силу былых советских масштабов пропить было невозможно. А уж про руки его золотые всем известно было. Электромеханик он был просто отменный! Бывало, его под ручки забирали, помогая ножки переставлять, вели к машине, чтоб пособил. И руки эти золотые, что-то соединяли, скрепляли и давали ход любой машине. То же самое с холодильниками. Лучшего холодильщика за сто верст не имелось. И посему был он обеспечен водкой почти всегда.
– А я вот устал, – просто сказал Владимир, – так устал, что жить не хочется. Бесцелье какое-то. Безнадега… Работа дурацкая, нелюбимая. Дом пустой, неухоженный.
– Слушай, что ты несешь! Про бесцелье какое-то. Я тебе скажу так, это у тебя от утраченной способности правильно мыслить. Из-за этой суки. Тебе от чувства вины надо избавиться. Ты перед ней, этой шалавой, виноватым чувствуешь себя. Я в газете читал, все правильно. Пример такой был, как у тебя. Ты покайся, попроси прощения.
– У кого? – не понял Владимир.
– А у этой же суки крашеной.
Владимир оторопело смотрел на Серегу. Потом ткнул себя пальцем в грудь.
– Я?! У нее прощения? За что?
– Мысленно. За все! Все равно в чем-то виноватый.
Этого