У родителей Славика – очень хорошие люди, кстати, – тоже стекленели глаза в её присутствии, и они как автоматы кивали в ответ на все её речи, какими бы бестактными и возмутительными они мне ни казались. И в тот день, в первый день нового года, я заметила, что точно так же остекленели глаза у моих родителей, когда они, стоя возле Доры Моисеевны, слушали её и кивали.
Когда мы подошли к Доре Моисеевне, которая с явным удовольствием не просто купалась во всеобщем внимании, а плескалась в нём, несколько брызг сразу попали на меня.
– Гошенька, с Новым годом, милая моя, деточка моя родная! Вот тебе, пусть новый год принесёт тебе много нового, пусть от тебя в новом году хорошо пахнет, – громко заявила Дора Моисеевна и вручила мне деодорант «Фа».
Я так оторопела, что тоже закивала, пробормотала «спасибо», вручила ей наш со Славиком подарок и, едва улучив момент, потянула Славика в коридор.
– Славик, – зашептала я, – скажи мне честно, как от меня пахнет?
Славик зарылся носом между моим плечом и шеей и явно не собирался оттуда вылазить.
– Гоша, ты всегда так вкусно пахнешь. Как печенька.
Его руки начали гладить меня по спине, по бёдрам, и он принялся толкать меня на кухню, где, кажется, никого не было: разумеется, все стояли вокруг его бабушки, и она рассказывала бесконечную сагу о своём давлении.
Вы знаете, что такое пустая комната? Что такое четыре стены, пол, потолок и два человека, которые хотят целоваться и чтоб их оставили в покое? Это счастье, полное счастье. Пустая комната – это полное счастье.
В кухне действительно было пусто, никого, кроме миски оливье, которая почему-то стояла в одиночестве, – видимо, ни в холодильнике, ни на праздничном столе ей места не нашлось, и я вдруг почувствовала, как я проголодалась после вчерашнего. Славик прикрыл дверь, и мы начали целоваться вдруг как сумасшедшие.
– Славик, – горячо простонала я ему в ухо, – давай оливье поедим!
Сказала и подумала: не вовремя как-то. Славик застыл. Некоторое время он смотрел на меня, наклонив голову набок, немножко похожий на эрдельтерьера, потом вытащил руку из моего бюстгальтера и полез за тарелкой. У меня засосало под ложечкой от голода.
Мы как раз склонились над миской, и я игриво целовала Славику ушко, пока он щедро накладывал мне в тарелку лоснящееся майонезом оливье, которое кокетливо показывало то округлый горошек, то крошку желтка, то ломтик солёного огурчика, как вдруг дверь в кухню приотворилась и Дора Моисеевна просунула свою тщательно взбитую и уложенную причёску в проём:
– Ах, вот вы где! Я вам не помешаю?
М-да, весёлый будет новый год, подумала я. Я ещё не знала, что я ничего