Доктор следует за мной по пятам. Сейчас я благодарна ему хотя бы за то, что он молчит, пусть приглушить его мысли мне не под силу. Я устала от его постоянных рекомендаций и наставлений: так будет лучше, это ещё рано, от чтения устанут глаза, тебе полезен сон, нужно восстановить силы… Оказывается, двух месяцев достаточно, чтобы отвыкнуть от заботы. Обо мне всегда заботился муж, а я ещё до конца не осознала, что его больше нет в моей жизни.
Свежий воздух больничного парка сменился запахом лекарств и болезни. Душевной болезни, которой тоже был присущ свой аромат. Даже когда я покину эти белые стены, он всё равно будет витать где-то рядом, как напоминание о том, что моя душа не в порядке и ей никогда полностью не восстановиться после всего, что пришлось пережить телу.
Доктор проводил меня прямо до кровати – чтобы убедиться, что я не вернусь в больничный парк, как только он оставит меня одну.
– Приляг, – поправляет плед на моих ногах.
Я вздрагиваю от этого действия, потому что так всегда делал муж. Антон Константинович тоже думает об этом, поэтому резко убирает руки и прячет в карманы халата, смущённо улыбаясь. Мысленно подбирает извинения.
– Всё хорошо, – опережаю его слова. – Я в порядке.
Он кивает и пятиться к выходу.
– Я могу почитать? – шепчу я. Голос дрожит, но мне удаётся не показывать это. Наверное, разрыдаться перед доктором, и даже когда останусь одна, я не смогу. Потому что слёзы, как и кровь, вытекли из моего тела сквозь те самые трещины. Но вот сорваться на эмоции – это запросто. Например, разбить ту вазу на комоде, запустив её в дверь, или сорвать пыльные занавески с окна. А потом упасть на колени в бессилии и выдавить из себя накопившиеся слёзы. Как будто им не хватает давления, чтобы вылиться из моего тела. Но я знаю, что однажды плотину, сдерживающую их, сорвёт, и они хлынут по моим щекам водопадом.
– Какую книгу подать? – перебивает мои мысли Антон Константинович, виновато улыбаясь. Он убирает за ухо выпавшую на глаза прядь и отходит к полке, где одиноко лежит томик стихов Уильяма Блейка, который я так и не вернула в больничную библиотеку, но и ни разу не открыла.
– Я сама возьму, – останавливаю его, – на это у меня хватит сил.
– Ладно, – пожимает плечами он. – Только не перенапрягай глаза. Как почувствуешь усталость – поспи.
Молча киваю в ответ. Ещё одно наставление – и я сорвусь. Сжимаю руки в кулаки вместе с простынёй подо мной.
Антон Константинович закрывает дверь с обратной стороны и наконец-то оставляет меня одну.
Как только мысли доктора отдаляются на безопасное расстояние, с которого становятся мне не слышны, я достаю из-под подушки книгу по эзотерике. Пусть лучше он думает, что я до дыр зачитала сборник стихов Блейка, чем знает,