Нет, они не лучшие друзья. Больше не лучшие друзья. Маркус молча развернулся на пятке и пошел обратно. Он слышал, как Хван звал его, но продолжал спускаться, преодолевая ступеньки. Обувшись со скоростью света, бежал так быстро, как был способен. Придя домой, Маркус проигнорировал вопросы мамы. Он заперся в своей комнате, положив обе ладони на дверь. Все тело трясло. Плечи и грудь вздымались от глубоких вдохов. Маркус пытался успокоиться, но у него не получалось. Паника пробрала до самых костей, жадно вгрызалась в них. Его знобило. Шатаясь, вышел в середину помещения. Он схватился пальцами за волосы, больно оттягивая их. Этого быть не может. Только не Хван. Только не он. Ему всего лишь показалось. Маркус все придумал. Навоображал себе невесть что, верно? Или… Или нет? Или он – просто безмозглый? Просто безмозглый, который… Втюрился в лучшего друга…
Маркус осел на пол. Теперь он разбит. Словно по нему проехался танк или автобус сбил. Что делать? Как им общаться дальше? А вдруг наваждение пройдет? Тогда, все должно вернуться на круги своя. Но что-то глубоко в груди подсказывало, что такому не бывать. Маркус вляпался. Он очень крупно влип, погрязнув в запретном чувстве.
Глава Вторая. Ты забрался мне под кожу.
эра распустившегося цветка
В слабо освещенной комнате с изумрудными стенами находились трое: два джентльмена и одна дама. Дама сидела напротив них в большом кожаном кресле. Ее платье цвета спелого персика сочеталось с красноватой кожей. По плечам струились черные волосы, словно драгоценный агат, а глаза проницательные. Высокие скулы и острый подбородок придавали ей твердости. В прядях шевелюры, где заплетены несколько косичек, проглядывались птичьи перья. Перья являлись символом воинственности у того народа. Легенда передавалась от бабушки к матери, от матери к дочери, пока не дошла до нее…
– Меня зовут Саманта, – произнесла женщина. – Мать назвала в честь цветка «Лантана». Один из видов так кличится. Хотите знать, почему? Конечно же, хотите, куда вы денетесь? Моя семья, что пережила истребление коренного народа Элизиума, чудом сумела выстоять и дожить до двадцать первого века. Лантану называют «горем колонизаторов». Сколько бы фермеры не пытались от нее избавиться – не выходит. Многие считают «Лантану» простым сорняком, пока не увидят ее в цветении. Тот невзрачный стебелек, который медленно набухает в бутон, а потом раскрывается в несусветно прекрасное нечто. Мой любимый сорт меняет цвета при жизни. Сначала цветок неопытно зелен, потом впитывает силу светила и перенимает желтизну, затем сгорает от его лучей в оранжевый, а на пике красный как кровь.
– Мы знаем, как Вас зовут, – перебил ее один из посетителей. Он был очень учтив и явно питал к ней особый интерес, – но теперь знаем, почему ваш синдикат носит имя «Лантана». Вы любите цветы?
– Я уважаю природу, – уточнила. – Уважаю то, что было до рабства, набегов и заводов, которые забили воздух трупным ядом умирающей цивилизации.
– Я готов взорвать все заводы