– А вот здесь, – он остановил палец на одной точке, – дивизия должна форсировать реку и в обход лесом атаковать город Луга с тыла.
– Сегодня утром из Гатчины в том направлении выдвинулся запасной полк. Ваша задача: догнать этот полк до того, как он дойдет до места назначения. Вот сюда, – капитан ткнул пальцем в карту. – В любом случае необходимо установить его место расположения и присоединится к нему. Там, на месте, незамедлительно, набрать четыре роты, укомплектовать младшими командирами и форсированным маршем догнать дивизию. Дивизия очень нуждается в пополнении. Это понятно?
– Понятно! – хором ответили офицеры, – карту дадите?
– Карту дам. Старшим назначаю старшего лейтенанта Соловьева, – и, обращаясь уже к Сан Санычу, продолжил: – Сейчас, выйдете из города и ловите первый попавшейся транспорт. Берете его в своё распоряжение и вперед, догонять полк. Всем всё ясно?!
– Так точно! – снова хором ответили офицеры.
– А теперь идите оформляйте личные дела, после зайдете для получения предписания.
В течение часа, оформив документы, четыре офицера вышли из города, преодолевая природные силы тьмы и внутренние силы инерции, удерживающие всякого пытающегося изменить своё место нахождения и образ жизни. Они шли быстро и молча, неся каждый свои нелегкие мысли: о темноте, о неизвестности, которая ждет их там за поворотом, запорошенном щедрой февральской метелью. Что их ждёт на этой, усеянной со всех сторон воронками от взрывов, прифронтовой дороге? Гатчина, казавшаяся разрушенной и неуютной поначалу, теперь казалась уже какой-то своей и почти родной. С сожалением, вспоминались офицерами оставленные, застланные соломой, нары в душном натопленном расположении резерва, чайная на площади, Клава, чай с булочками, и странный уют чужого города.
– Теперь, бы, перед серьезным походом, надо бы было зайти в чайную и принять «сырца», – прерывая молчание, как будто про себя, но вслух проговорил Животов, – но, увы, чайная закрыта, деньги пропиты, и времени уже совсем нет…
– Прощай Гатчина – царская резиденция! Прощай Клава и чайная! – попытался поднять дух офицерам Сан Саныч.
– Почему прощай, Саш, может быть до свидания! – обнадёжил всех Тутышкин.
– Нет, друзья, не будем себя обманывать, чует моё седьмое чувство, что прав ты сейчас, Санёк. Прощай странный, некогда царский, а ныне просто разрушенный город! – заключил Животов.
Пропустив три сильно загруженных «амки», друзья увидели идущий за ними крытый грузовой «Студебекер». На переднем бампере машины белой краской было написано: «На Берлин!»
– Вот это наша! Как раз по пути! – Соловьев остановил машину. Он быстро договорился с шофёром и через минуту офицеры запрыгнули в кузов. Уже не спеша устраиваясь в кузове между ящиками и мешками, они заметили, что в кузове ещё кто-то есть. Чернов освятил фонариком дальнюю стенку. Тусклый свет фонаря высветил две женские фигуры в военной форме, прижавшиеся друг к другу. С первого взгляда, из-за недостаточного освещения,