Лирический субъект этой поэзии – человек бунтующего сознания. Не отождествим этого субъекта с автором по одной простой причине: бунтовщик не ведает об оборотной стороне чеканящейся медали, не знает, что неповторимость стиху придают авторские обертоны, а не чужая речь. Хотя именно чья-то безымянная тирада, как правило, и организует сюжет стихотворения Стратановского.
Об иронии говорить также остережемся. Если она у Стратановского и наличествует, то как способ преодоления иронии же. Как способ защиты сюжетов и тем, о которых принято говорить с иронией. Очень ответственное эстетическое кредо Стратановского сводится к желанию обнаружить неведомое в пошлом, истинное в банальном, к попытке раскрыть ходульное выражение как лирическое. Это своего рода «остранение остранения»: на мгновение показав привычную вещь с необычной стороны, поэт все же доказывает, что и в демонстрации примелькавшегося фасада остается свой немалый смысл. Вот характерный, венчающий книгу «Граффити» (2011) пример:
Дерево на косогоре,
Дерево в нитях дождя,
В неводе солнечном
листьев шумящее море.
Вот оно – дерево Жизни.
Повторим: Стратановский совсем не Антитютчев, как может показаться. Наоборот, если говорить об основной, лирической, ипостаси автора «Этих бедных селений…», то Стратановский его прямой единочувственник – и по отношению к месту пребывания на земле, и по отношению к апофатическому способу воспевания ее величия:
Но может, сила есть в бессильи
В косноязычьи – Божья речь
Живое золото России
Удастся все же уберечь
Конечной точки опять же нет, и в дальнейшем своем развитии лирическим жанром, стишками, в строфы-гробы заколоченными, Стратановский пренебрег. Зачем они ему после «Уединенного», после «Опавших листьев»? Розанов – вот кто для него поэт метафизики сладкой, поденной, ее выдумщик и образец. Известны розановские пряные озарения давно – сегодня и обмусолены, – но у Сергея Стратановского «Апокалипсис мимолетный» – получился.
Верим: и он не конец. Есть у него «млечной надежды слова», их немного и связь между ними – через пробелы: «Родина… почва… родник» («Я готов / этот город покинуть…», 1981).
Потому и «Розанов закоулок» венчается просветом:
Закоулок заветный,
снытью заросший, крапивой
С церковью квёлой
и голой поповной у баньки
А за банькой – луга, облака…
Можно писать «стихи не о любви», можно и «стихами» их не называть, просто – «текстами». Можно и о самих рифмах вспоминать лишь от случая к случаю. Потому что – нет закона. Закона нет. Сплошь Поправки. Заступы за пограничную черту. Как и жизнь – слабым не по плечу.
Из