Надо сказать, что подобная по замыслу и стилю, но небольшого размера дача у него уже была. Близ Финского залива. Теперь он построил усадьбу, достойную фельдмаршала… И учёного-оккультиста, с сетью подземных ходов, тянущихся аж до озера.
Ах, жена, ах, Марфуша… не уберёг, не смог помочь… Брюс был в эти дни, когда Марфа Андреевна заболела и вдруг скончалась, на Финской даче. На этой даче он много лет тайно хранил забальзамированные особым образом, по его методике, тела двух любимых дочек, умерших в детстве. Но умерших для всех, в обыденном смысле, а для него, алхимика Брюса, уснувших до времени. Он уже нашёл, нашёл у тех же Авиценны, Парацельса и других гениев медицины древности и средневековья новый, надёжнее прежнего рецепт оживления, но не был уверен. Не был уверен, так как и прежний метод, и новый были разработаны и опробованы (и им тоже!) на собаках и людях, хоть и старых, совершенно одряхлевших, но живых. А тогда, в апреле одна тысяча семьсот двадцать восьмого года, ему нужно, крайне важно было быть на даче и вместе с лекарем Иоганном, присматривающим за телами, да и всем хозяйством, собирать апрельскую росу. Но что-то мешало ему сделать операцию, и он вернулся в Глинки. Ехал он от Петербурга до Москвы с хорошими мыслями, что вот готов, совсем уже готов его новый дом, любимое детище – усадьба, и будут они с Марфой там жить дружно и счастливо. Мысли были хорошими, а на подъезде к Москве заныло сердце. Почувствовало утрату. Её, жены, уже нет на земле четвёртый день, она в земле, а накануне были третины. Гонца, мужика местного, сразу послали за Брюсом, да где-то разминулись. Яков Вилимович весь день пробыл на могиле, казнился, винил себя. Но поделать уже ничего не мог. Нет! Нет! Его пронзила мысль: «Это судьба взяла с него Плату за спасение, возрождение двух других жизней, дочерей». Он будто услышал голос жены из могилы: «Езжай! Спасай! Умоляю!»
Как подброшенный, вскочил он в коляску и менее чем за двое суток доехал до дачи. Опешившему Иоганну велел готовить инструменты.
Каждую из дочек требуется прооперировать в течение не более получаса. Серьёзной операции на сердце с одновременным вскрытием черепной коробки организм человеческий выдержать не сможет. Нет пока у Якова такой возможности. Да, тела законсервированные, будто неживые. Но суть его метода – встряска головного мозга и сердца практически одновременно с энергетической поддержкой. Значит, в сердце, точнее в предсердие – укол, но сначала вены освежить кровью с росой. В какой дозе? Это «узкое» место… И ещё есть одно самое сложное при манипуляциях в мозгу. Яков Вилимович поставил перед собой на подоконник склянки с росой.