Яков Вилимович застегнул фуфайку, потуже перевязал халат. Сыро в подвале. А у него подагра… «И император Пётр ею страдал, и Македонский. Хм, говорят, что подагра, как и эпилепсия, – болезнь титанов».
Дверь. Он сделал её сам по Ньютоновым чертежам. Верней, по рисункам старых мистиков, что показал Исаак. Называлась она у них «Воскресение». А ему и нужно воскрешение за этой дверью! Снова изображения черепа, двух костей, циркуля, угольника… Надпись «IEHOVA». Дверь в форме равнобедренной трапеции с секретцем знатным. Изготовлена из меди, серебра и разнообразных минералов в инкрустациях.
Яков вошёл, достал из кармана халата ключ, открыл шкаф. Шкаф тоже особенный. На двери герб философского камня: лев, волк и дракон, пытающийся проглотить свой собственный хвост. Граф аккуратно достал волшебные коробочки, склянки, бутылки, обтёр с них пыль и направился обратно в лабораторию. «Хранилище моё, жди меня!» Генерал пошёл наверх, руки и колени предательски дрожали. Бережней, не спеша, шаг за шагом… «Что за ноги там, в окне? Кольнуло в сердце. О, Боже! Да это Франц, садовник! Нервы никуда… а Дело нужно будет сделать спокойно. Воскрешение – дело не суетное».
Восемь утра. Солнце встало, утро тёплое, доброе. Граф вышел во двор, снял тёплый халат, сел в кресло на небольшой террасе. Франц уже направился к озеру, вокруг которого густо рос папоротник. Брюс специально пять лет назад отвёл возле озера мелководную заводь, насадил папоротник. Тот впоследствии густо разросся вокруг всего озера, чему Яков Вилимович был рад. С листьев папоротника в апреле-мае Агриппа и многие другие алхимики рекомендовали собирать росу – важнейший элемент в Великом Делании. И Священное Писание сказует: «Да благословит Господь землю его вожделенными дарами неба, росою…». И на картинах средневековых алхимиков буквально изображена процедура сбора росы в чаши. Яков вспомнил цитату из одной старинной книги: «Наша роса, наша материя – это небесное, семенное, чистое, волнующее, девственное, космическое». Сначала он собирал росу сам, а теперь Франц утром собирает множество склянок с жидкостью, сливает, а под вечер расставляет их обратно.
– Франц! – окликнул садовника Брюс. – Собирать росу для меня больше не нужно.
Он встал из кресла и пошёл вдоль главной аллеи. Теперь он размышлял о Елизавете Петровне, дочери Петра Первого. Он полагал заранее, ещё при восшествии на престол Екатерины, что начинания Петра Алексеевича Державнейшего пойдут прахом. Екатерина и опиралась-то на старую петровскую гвардию: А.Д. Меншиков, П.А. Толстой, П.И. Ягужинский и Феофан Прокопович. Но что она ведала? Предавалась празднествам слишком, а Алексашка с Петром Вторым, совсем юнцом, заигрывать стал, дочь свою Марию «подкладывать». По этой же дорожке прошёл князь А.Г. Долгоруков со своей Катенькой. Ну и докатились. Сначала Меншикова с семьёй в Сибирь, потом