– Чтобы носить с каждой стороны по штучке весом в сто килограммов, нужно иметь больше чем баранью голову, – поддержал колкую перепалку и Батурин.
– Вот и я говорю, зачем ослу большие уши, когда он всё равно не слушает умных людей? Для украшения что ли, как у некоторых бицепсы вместо красивых ушей? А? Что же ты, вещий, давай! Публика ждёт встречи достойного представителя победившего рода человеческого с оружием далёких врагов своих. Или слабит и не только в коленках? А туда же – зов предков, – задирал Батурина Левитский, стараясь отвести от себя колючие словечки. – Ну, подними, подними. Чесать языком и я умею.
– Не только чесать, но и обчёсывать, – встал в позу и Габеев.
– Уж ни вас ли обчесал? Да с вас, что с этого мамонта молока. Только что и дел, что в музее выставлять. Славная бы получилась Троица: Богатырская застава. Ни Рублев, ни Васнецов о такой и не мечтали: Добрыня Петрович, Скелет Мамонтович да Олег Попович. Ха-ха-ха… Богатыри, защитнички земли русской, русских музеев. Ха-ха-ха, – издевался Левитский.
Руки Олега налила злая тяжесть. Едва сдержав себя от того, чтобы не отправить в нокаут Левитского, он быстро опустил их вниз, прикоснулся к лоснившемуся полировано-жёлтоватым блеском бивню и, уже не боясь риска не поднять эту игрушку и пасть в глазах Анжелы из-за пустякового спора с Левитским, произнёс: – Поднять? Ради чего? Ради сувенирчика в коллекцию сатира в овечьей шкуре?
– Если бы задавали себе этот вопрос твои предки, берясь за гуж, то сейчас бы не ты, а подобные этому, – указал Вячеслав на груду костей, – пытались бы заполучить твой черепок в свою коллекцию.
– А, может быть, твой? – злясь уже на себя за инертность больше, чем на Левитского, ответил Олег. – Судя по твоей личной оценке, он был бы дороже наших всех вместе взятых.
– Для коллекции и твоя черепушка сгодится. Не кашу ж варить.
– Смотри, а то твою на отбивную пущу.
– Но, но! Полегче на поворотах. Ты лучше покажи на мамонте, чего стоят твои хвалёные бицепсы. Или тебе не приходилось поднимать ничего тяжелее пивной кружки? Боец. Фу – фу! – уничижителъно обмазывая мутнеющими от злобы глазами Олега, фуфыкал Левитский. – Фи – фи. Сувенирчик. Га-га.
– Да не «фифи», а на фига? – скаламбурил и Олег.
– А что? Неплохая идея. Если Олег поднимет этот бивень, то получит на память кусок. У меня есть, – желая хоть чем-то отомстить своему обидчику, высказал щедрость и лихость Пётр Петрович. – Да, да…
– Давай, Олежек, – вдруг меняясь в тоне и лице, заговорил Вячеслав, демонстрируя только что использованные им термины из трудов Габеева. – Представляешь, в твоей квартире будет храниться сорокатысячелетний сувенир – подарок из кайнозойской эры от чудика, уже навсегда покинувшего матушку землю. Гости придут, а ты им: «Нате! Злодеи, любозрейте!