– Карим, очень прошу тебя, перебрось меня к Грайчихину на дорогу или к Бражных на ЖБИ. Я тебе всё объясню…
– Какие могут быть объяснения?! – изумлённо и изумляюще отмахнулся Гайсанов. – Никуда я тебя не переведу! У нас нет каменщиков, а работы только начинаются. Так что позволь уж мне себе позволить тебе не позволить. Докажи им, чёрт возьми, что ты можешь работать. Извини, я тороплюсь.
Командир, как показалось Олегу, одинаково безучастно принял и наговор комиссара, и просьбу бойца. Раскрыть глаза Кариму на юристов, думалось Олегу, будет не только спасением его самого, но и в какой-то мере командира. Но Олег видел, что он вынужден остаться с досадным чувством двойного провала. С одной стороны было злорадство и хищническое наслаждение победой, напряжённо наблюдавших за ним заговорщиков, с другой стороны, Гайсановская высокомерность, подчёркивавшая как недосягаемо высоко царствует над всеми командир, и как для него безразлична, если не смешна и истинная причина конфликта.
Тем более, что этой причиной был он сам, казавшийся Батурину опытным, боевым командиром. Командиром, по-орлиному видящим из поднебесья мышиную возню на том месте, где пронеслась всего мгновенье назад, возбудившая страхи и писки, его могущественная тень, молчаливо, но убедительно говорившая, что он – Карим Гайсанов – командир эфиопов, непогрешим и недоступен никому ни на какой высоте.
Однако оказавшись опять среди молчаливо отстранявшихся от него, как впрочем, теперь и он от них, бойцов бригады, Батурин решил всё-таки улучить момент и поговорить с командиром о готовом уже заговоре.
Глава шестая
Ультиматум
Необыкновенно ласковое северное солнце расплавляло густой настой утренней прохлады, согревая парящие после ночного дождя бетонные блоки, стены, песчаные кучи у свай и сонно, в блаженной полудрёме, копошившихся у них бойцов.
В пьянящей неге светила просыпалась томительная тяжесть работы, и невесомое счастье гармонии наполняло сердца и руки студентов.
Щедрое утреннее тепло обещало первобытный уют и вечность оказавшейся в тот момент здесь полной дрёмы и сил юности.
Даже Батурин и Сухов, обнажённые по пояс, таскали вместе одни носилки, каждый стремясь ухватиться как можно ближе к днищу.
Чудное утро стояло над водоканалом, когда на стройплощадку неожиданно прибыл, ещё ни разу не посетивший один из основных своих объектов, главный инженер СМУ-21 «Якутсктяжстроя» Кононов Иван Петрович. Широколобый, скуластый, с узкими тяжёловекими глазами якут выглядел хорошо задуманным и крепко сбитым представителем сурового Севера, дополнявшим студентам в то утро сказочное очарование картиной настоящего летнего приполярья.
Дёргая кверху носом очки, Кононов молча попрыгал по объекту, потом кое-кому высказал мягко и тактично незначительные