Хотя слушавшие и имели своё мнение на счёт его никому не нужных функций, возражать не могли, понимая, что речь сейчас идёт о другом, и что любая, даже суховская капля может переполнить чашу. А уж кому как не им был известен характер Александра Сухова, безжалостный, нетерпящий по отношению к нему никаких возражений. Олег Батурин уже познакомился с его необъективностью и злопамятством.
С первых же часов, когда Олега и Виталия Сергеевича направили в эту бригаду, Сухов стремился не замечать их хорошей старательной работы и каждый день искал возможности придраться к чему угодно, только бы поставить и того и другого в позу провинившихся, чтобы оценивать их работу каждый день ниже удовлетворительной. Что они не делали, как не выкладывались, Сухов создавал пиковые ситуации. Они должны были сами себе укладывать блоки на поддоны, а затем и подавать их, как и раствор, наверх для кладки стен. Иной же раз не только себе, но и звеньям Щчука и Пройдохи, работу которых Сухов и Кротич выдавали за образец.
– Вот что, комиссар, мы сделаем так: с сегодняшнего дня кто-то из нас, я, ты или Саша будет каждый день незаметно исчезать на пару, другую часиков. Мы проверим все бригады и объекты. Выясним, под каким соусом они проходят у нас и там и тут. Чувствую я, пахнет здесь 137, да и не только 137 уголовки. Потом мы создадим ревкомиссию, которая опрокинет доморощенный штаб Чингизхана-Гайсанхана. Это развяжет нам руки, а всё остальное дело техники. Власть в отряде будет наша…
– И ты будешь командир… – протянул сквозь кривые, так и остававшиеся неподвижными, сухие губы Кротич.
– Ну, ты-то так и будешь комиссарить, если не будешь комиссрать! – твёрдо, обрубающе всякие возражения и кривотолки, отрезал Евгений Пройдоха.
– Я в любом случае буду комиссарить, – прессуя слова жёсткими губами в брезгливое отвращение ко всему и ко всем, сакраментально выдавил Анатолий. – Но, тем не менее, я согласен. Будем делать, как договори…
В этот момент Олег Батурин шагнул из-за кучи блоков, и все стоявшие увидели его и поняли, что он всё слышал.
– И-или… с-с-с… – зашипевши, закончил, поперхнувшийся на последних слогах, но сохранивший внешне присущее ему спокойствие Кротич.
– Или, или, – Щчук резко выругался и, отбросив в сторону флажок с лозунгом: «Даёшь лучшему бойцу 1000!», сказал: – Что нам продолжать?! Или мы будем ритмично работать или, если командир не вытрясет самосвалы сегодня, как обещал, то будем сидеть и в субботу и в… Суббота – завтра. В воскресенье отдыхаем. А это значит, что и в понедельник не будет работы.
– Пусть платят за простой! – решительно потребовал комиссар, продолжая создавать игнорирующую двусмысленность атмосферу делового разговора.
– Ага, держи карман шире, – зло и хватко придушил на корню мысль об оплачиваемых простоях опытный Пройдоха.
– А договор?