Оттуда поехали к нему. Петь песни не пришлось: Лана чувствовала, что после всех стараний и треволнений Макса нужно (и самое время) успокоить и даже вознаградить.
Он проснулся первым, угадал рядом Лану и легонько поцеловал в плечо: проснется или нет? Проснулась и прижалась к нему. И снова уснула.
Поздним утром, окончательно пробудившись, они вылезли на кухню. Лана вызвалась приготовить завтрак из того, что найдется, и Макс показал ей в холодильнике свою полку. Та выложила помидоры, болгарский перец, репчатый лук, авокадо, сметану и майонез. Поставила варить яйца.
В проеме возник заспанный Андрей.
– Макс начинает новую жизнь, – мрачно прокомментировал он.
Андрей стоял в дверях, переводя взгляд с Ланы на продукты на столе, оттуда – на кастрюльку на плите, и обратно – на споро кромсающую ингредиенты девушку. Наконец произнес:
– Два салата!
Неудавшийся бармен знал толк в совместимости компонентов. Лана действительно приготовила салат из авокадо с луком, яйцами и майонезом и овощной салат со сметаной. Предложили Андрею, но тот отказался и ушел к себе, а вскоре вернулся с сигаретами. Пришла Рыба и тоже закурила. Поев, закурил и Макс.
Когда кухня погрузилась в привычную пелену и утратила навязчивую определенность, из дымки соткался Петя Чел и принялся скручивать косяк. Макс почувствовал, что Лану пора уводить: обстановка становилась чересчур для нее экзотичной.
– Береги Макса, – напутствовал Лану Петя Чел. – Он – великий прозаик.
– Про каких еще заек?! – отшутился Макс, вываливаясь из призрачной кухни в реальный мир.
Бюрократическая машина наконец со скрежетом провернулась, и Максу выплатили вожделенные автомобильные деньги. Он немедленно отдал долг Андрею, присовокупив к банковскому чеку бутылку виски.
Теперь можно было подумать и об отдельном жилье: за годы жизни «на флэту́» соседи Максу поднадоели, лица гостей примелькались, да и сама идея непрерывной тусовки себя исчерпала. Не последним был и вопрос самоидентификации: хиппи или всё-таки яппи?
Узнав о намерениях Макса, Лана сперва намеками, а затем и напрямик (ибо намеки тот понимать отказывался) вопросила, почему бы им в этой связи не съехаться, чтобы отныне жить вместе (вскоре она должна была закончить учебу и в любом случае выселялась из общежития).
Но Максова жизнь и так уже напоминала виденный однажды кошмарный сон. Почувствовав непреклонность, Лана отступилась. Или, по крайней мере, сделала вид.
К этому времени они встречались уже год: как правило, пару раз на неделе и изредка – по выходным. Иногда они отправлялись к друзьям, в кино, в бар. Чаще сходу заваливались в постель.
С Ланой Макс скучал: он не чувствовал в ней жизни. Со временем у них образовался круг общих знакомых, им теперь было что вспомнить и о чём поболтать. Но все эти разговоры никуда не вели – общение напоминало игру в одни ворота.
Однажды, где-то через месяц после знакомства,