Утром женщина толкнула его, отдыхающего.
– Пошли – Капка сдохла! – и отправилась копать яму.
Собака сидела на том же месте, что и пару часов назад. Сидела в цепях смерти, лишь голова ее смиренно была завалена набок.
Мужик одел верхонки, взял совковую лопату. Хотел ухватить за загривок, но шкура приросла к окоченевшему телу. Она осталась, как восковая фигура, как окаменевший памятник собачьей печали.
Мужик сдвинул ее на лопату и отнес на газон, где женщина копала яму.
– Сожгла, дура, желудок!.. – пробормотал мужик.
А у ворот стоял неподвижно Шерхан. Впервые с опущенным хвостом. А его глаза были полны печали и скорби. Он знал, что там у ямы происходит. Он знал, что наступает его последняя зима. А для Черныша и Капы закончилось первое и последнее лето.
Шерхан завыл горько и протяжно…
ПУТЬ К ИСТОКАМ
1. Измерение жизни
Полумрак царил во всех уголках комнаты. Тусклая маленькая лампочка светила из-под абажура, который был накрыт черным платком. Направленный свет падал ярким круглым пятном на закрытые белым саваном ноги покойника. Свет обрывался с кромок гроба и отпечатывался мутными оттисками пыли на исшарканном, корявом полу. Гроб с усопшим находился посреди комнаты на двух табуретках, скорбно возвышался над скудной обстановкой комнаты, а смерть вызывающе соприкасалась с утихшей жизнью вокруг.
Была глубокая ночь.
Жена того, кто безжизненно лежал в центре комнаты, сидела поодаль от него, забившись в угол меж голой стеной и уродливым коробом шифоньера. Она дремала и, изредка вздрагивая, открывала томные, с красными ободками век, глаза.
Ее звали Анной. Когда она открывала глаза и задерживала свой взгляд на кончиках ног, бугорком возвышающихся над досками гроба, обшитого красным ситцем, то с трепетом начинала прислушиваться. Дыхания безмолвной ночи не было слышно, и угнетающая тишина свирепо давила на уши. Начинала кружиться голова. Там, в закоулках сонных мозгов, пульсировала кровь и стучала с нарастающей силой по вискам все громче и громче. Бум-бум-бум… Она закрывала глаза, слух начинал притупляться, и она вновь засыпала.
Анне было сорок лет. В траурном шелковом платке она выглядела куда старше, но на смуглом лице не было ни единой морщинки. У нее был правильный прямой нос, узкие губы, проницательные подвижные глаза под сводами бархатных ресниц. Прядка русых густых волос вывалилась из-под платка и легла вразброс на лоб.
Мужа она не боялась как живого, так и мертвого. Но сам факт вторжения в ее жизнь сего мрачного бытия, этой тревожной и загадочной ночи, мало того, двухсуточного бдения будоражил ее усталое воображение. Она дремала, беспокойно просыпалась и вновь проваливалась в короткий тревожный сон. Событие, связанное со смертью