– Да на мне племя в дебрях Африки. Самобытные, первозданные, одежды нет, соседних племен нет. Прогресса ноль. Там засуха сейчас. Сезон дождей через месяц. Мрут животные от нехватки влаги. Эти их жрут, так что едой они обеспечены. Со скуки сдохнешь. Пару недель насмотрелся на их ритуалы и праздники – надоело. Что там у них случится? Никто и не узнает, что меня там нет, – засмеялся Второй. – Если только эти аборигены зря будут жертвы приносить. Хотя знали бы они, что мне их жертвы до лампочки. Не ем я их быков. Дождя все просят, идиоты. Сколько веков у них одна погода из года в год, сезон засухи сменяется сезоном дождей. Так они обвешаются крокодильими зубами и прыгают по ночам вокруг огня, и думают, что дожди приходят в ответ на их шаманьи танцы.
«Так мы за месяц не управимся. Смотрите сами. Одним надо найти любимых, или тех, кто ими станет. Детей, оставшимися сиротами, распихать по родственникам или детдомам, со скорейшим усыновлением, а со старыми что? Проинфарктить поголовно?» – Катенок смотрела на них, уже по-деловому подсчитывая время без Семеныча, чувствуя, что отказать в помощи не вправе.
– Да не, там меньше. Я уже все подсчитал. Мне только что срочное, со стариками – их пять. Пара невест неутешных. С детьми – я сам, – Первый явно занижал численность от семей полторы сотни утопших, чтобы только заманить в свое дело еще одного помощника, сейчас пара рук была, ох, как не лишней.
«Ладно, ладно», – мысли Катенка уже загорелись, заработали в рабочем режиме, – «Пойдемте, хотя, нет! Идите, я догоню!»
– Мы здесь тебя подождем. Что у тебя там еще?
«Я сейчас!» – Катенок помчалась к Семенычу. Она бежала быстрее ветра, могла бы и перенестись, но впопыхах об этом забыла. Странно было видеть кошку, несущуюся по улицам города со скоростью лани. Она неслась через перекрестки, не боясь машин, неслась по тротуарам, не боясь людей.
Она прибежала. Забралась на дерево. Не видно. На другое. Выше. Тоже не то. По трубе лезть? Заметно. Вот еще какое-то. Вверх, вверх. «Семеныч, миленький, подойди к окну, родной мой, на две секундочки», просила она. Вот оно – окно. Вот и он. Уткнулся в компьютер, а мысли не там.
«Эх, какой красивый! Самый лучший! Пока, Семеныч, я скоро буду!» – Катенок смотрела на него. Семеныч был так погружен во что-то, что даже не пошевелился. На мгновение надо зафиксировать его образ, чтобы с легкостью его воспроизводить. Всё! Надо бежать обратно.
Семеныч, тем временем, не смотря на то, что был сильно занят, что-то почувствовал. Что-то смутно тревожное. Как будто в сердце у него образовалась дырка, в которую постепенно стала уходить жизненная энергия…
Вечером Семеныч не обнаружил Катенка. Он ждал, долго ждал. Вроде и тревоги, как таковой не было, не как в тот раз,