Черная птица прекратила движение. Она больше не приближалась к Семенычу. Она как будто с удивлением и с нескрываемым беспокойством смотрела на происходящее. Злость не уничтожила черную птицу только потому, что черной птицы не было. Черная птица была лишь предвестником того, что должно было бы произойти, если бы не появилась Злость.
А Она не бросила его. Если бы Она осталась, то они с Семенычем погибли бы вместе. Она ушла специально. Она знала, что только с Ее уходом появится Злость. И уничтожит зло.
Черная птица еще какое-то время будто висела в воздухе, а потом медленно исчезла…
Она пришла домой, не зажигая света, забралась под одеяло, заснула. Сон был настолько тяжелым. Она попала в жуткое до боли место. На войне, на передовой страх был бы в тысячу раз меньше от несущейся на тебя пули. Она отстранилась от страха, огляделась, увидела его. Он был растерян и ошеломлен тем, где он находился. Захотелось подойти, поцеловать, взять за руку и… показать, где выход. Преграда оказалась совсем рядом с ним, в виде кошки. Она рассердилась и сердито исчезла оттуда.
Семеныч хотел посмотреть на Катенка и спросить, он повернул голову и увидел белую мятую подушку, край тумбочки с лежавшим на ней его телефоном, часть стены гостиничного номера.
– Катенок? – позвал Семеныч.
«Это была смерть. Спи».
Семеныч стал падать в сон, как его тут же вытащил за шиворот тяжелой рукой сигнал будильника в телефоне.
Утро пришло для обоих. Оба открыли глаза одновременно. Он и Она. Всё было на месте. У него. У Нее.
После нехорошего сна открываешь глаза, и некоторое время смотришь вверх, немного приходя в себя. Начинаешь прокручивать сон, то, что можешь вспомнить, потом медленно осознаешь, что это лишь сон. Плавно закрадывается следующая мысль: «К чему бы это?». И вновь становится тревожно.
Удивительная вещь – настроение. Меняется от какой-то мелочи, до которой не сразу и докопаешься. А может это не такая уж и мелочь, если она изменила настроение? Но если подумать, и понять то, от чего оно изменилось, то все-таки, это чаще всего оказывается мелочью, просто видится в ней очень много, как сквозь увеличительное стекло, хотя на самом деле предмет может быть очень незначительным.
Связали ли они эту ночь и последующий после нее сон, один на двоих? …Конечно же, нет!
Людям вообще не свойственно пытаться объяснить необъяснимое, узнавать неузнаваемое, раскрывать нераскрываемое… Люди хотят гарантии, что получится. Что их «труды не пропадут даром». Несмотря