Доставка продуктов в Вэемлен – не то же самое, что в городские магазины. Кое-чего просто не было в таком количестве. Кое-что будет доложено в последний момент перед отправкой. Надлежало проверить все сроки годности, чтобы к началу навигации они были ещё приемлемы. В середине мая, когда море очистится ото льдов, первое же судно выгрузит продукты в устье Вэемлена, забрав взамен мясо оленей. В конце навигации, перед октябрьскими штормами, то же судно снова придёт – теперь уже за рыбой и икрой, и доставит новый груз – для долгой зимы…
Немолодой товаровед «партнёров» посоветовал Пойгну не путаться под ногами и отправиться куда-нибудь… вот, к примеру, в Москву. На несколько дней, благо билет туда и обратно в это время года почти ничего не стоил. «Посмотри столицу, – говорил он, – сходи… в цирк. Или в Алмазный фонд. Чтобы не дичал».
В Москве Пойгн был давно – в детстве. И вот, удивлённый простотой приобретения билета, он обнаружил себя в кресле летящего самолёта. Соседками слева оказались две представительные дамы в летах, не проявлявшие к нему интереса.
Самолёт, или, по-нымылански, «летающий пароход», был совершенно новым. Пойгн добросовестно ознакомился со всеми кнопками и рычажками, внимательно прочел содержимое кармана в кресле перед собой, пообедал, попробовал вздремнуть, но отказался от этой затеи. И после всего этого оказалось, что лететь ещё семь часов.
И Пойгн стал размышлять. Предметом размышлений стало его собственное имя.
Как только не называли его в последние дни! В конторе «партнёров» к нему обращались исключительно по полному имени. Пантелей. Незнакомцы добавляли отчество – Разумович. Кстати, и односельчане из вежливости называли его так, говоря о Пойгне в третьем лице, если тот находился поблизости и мог услышать. Если же он находился далеко, употребляли кличку-имя «Пойгн», чтобы уж наверняка не ошибиться. Ведь словом «Пойгн» нымыланы обозначали дротик – метательное копьё, которым пользовались на суше воины и охотники. Эту кличку-имя Пойгн получил ещё в детстве за высокий рост, стремительность и прямоту – в поступках и суждениях. Оно ему нравилось. В нём слышались звуки широкого замаха, быстрого полёта, точного попадания и дрожания древка. П-п-о-ой-ѓн-н-н!
Друзья, которых у Пойгна было много, обращались к нему, подчёркивая свои дружеские отношения, по нымыланскому обычаю, несколько уничижительно – «Понтя». Так же его называла Ия, если уличала в пустом бахвальстве, видимо, потому что это имя было созвучно с «милгитским» словом. Если же Пойгн давал повод для ревности, Ия самым умильным и ядовитым тоном, копируя свою подружку Майю, звала его «Пантю-юша!». Впрочем, и то, и другое случалось чрезвычайно редко. Гораздо чаще ночью Ия говорила ему с низким бархатным смехом: «Ну ты и “Пойгн”!»
От этих воспоминаний Пойгн даже слегка прослезился. Покраснев, он покосился на соседок слева, но те полулежали в креслах с закрытыми глазами.
А Пойгн уже догадался, что не даёт ему спокойно дремать, подобно его соседкам.
Он обещал Ие вернуться к весеннему празднику оленеводов.
– Ты вернёшься к празднику? – требовательно