– Вот теперь я похожа на довольного жизнью человека, – сказала она после долгого молчания. Она вдруг спохватилась и покраснела от стыда. – Где мальчик?
– У кузнеца, играет.
– Это неплохо.
– Да, это хорошо.
– Я вела себя как помешанная. – Голос ее дрогнул.
– Хорошо, что ты от всего этого избавилась.
К его удивлению, жена поняла, что он сказал, и согласилась:
– Все равно это было лишнее. Вы просто не говорите…
– А вот это уже глупо, – сказал он.
В следующую секунду в дом влетел мальчик и закричал, что кузнец сказал, будто Рикарда из Люккана застрелили в лесу.
– Это не так, – решительно возразил Йон Бруман. – Все получилось случайно. Просто тот, кто стрелял, принял Рикарда за медведя.
– Тот человек просто ошибся?
– Да, такая вот ошибка, несчастный случай.
– Я понял, – тихо сказал Рагнар.
Однако стоило Йону сказать, что он собирается на озеро проверить вентери, как мальчик снова оживился:
– Мама, можно я покатаюсь на лодке?
– Можно, – ответил за Ханну Бруман. – У мамы нет времени грести за меня, пока я проверяю сеть, так что это будешь делать ты, а мама пока приготовит ужин.
В лодке мальчик снова помрачнел, собрался с духом и после долгих колебаний спросил:
– Он был мой отец, да?
– Да, – ответил Бруман. – Он был твоим отцом.
В тот вечер Ханна впервые со страстью отдалась мужу в постели. Потом Ханна уснула, а Йон долго ворочался без сна, испытывая неясный страх перед женой. Он был напуган больше, чем смел признаться самому себе. Он был уверен, что она ненормальная, хотя то, что она делала, выглядело абсолютно нормальным. Правда, Йон вспомнил, какую радость испытал сам, когда узнал, что старик Бруман провалился под лед. Удивительно было, что Йон неудержимо рыдал на похоронах.
Неужели он, как и Ханна, плачет от радости?
Наутро, разжигая в печи огонь, Ханна ощутила внутри какую-то пустоту. «У меня будет ребенок», – подумала она.
С того дня воздух на мельнице словно стал чище. В четверг пришли родители Ханны, потрясенные страшной новостью: Иоэль задушил свою жену, а потом пошел в хлев и застрелился. Ханна сумела сдержать свои чувства, но очень выразительно долгим взглядом посмотрела в глаза Бруману.
Он не отвел взгляда, но испытывал при этом странное чувство вины.
В пятницу они вспахали картофельное поле. Ханна копала, а Йон, испытывая неудобство от того, что ему приходится идти вслед за женой, делал борозды. Каким-то образом надо раздобыть лошадь, думал он.
Сразу после Рождества он получил письмо от Альмы. Попытка с помощью судьи решить вопрос наследства ни к чему не привела – мать просто не стала разговаривать на эту тему.
«Она хочет всех нас пережить», – писала Альма, и Йон подумал, что, наверное, так и случится. Лошадь точно успеет издохнуть до того, как мать наконец