Боль притупилась. Мне стало немного легче, по крайней мере, уже не так трудно дышать. Я поползла к шкафу – нужно хоть что-нибудь надеть, теперь почти все равно что именно. Я протянула руку сквозь полуоткрытые дверцы и, ухватившись за подол одного из платьев, потянула его на себя. Наверное, я дернула слишком сильно, забыв, что у шкафа не доставало ножки, и он вдруг с грохотом свалился прямо на меня. Он бы, наверное, придавил меня, совсем раскрошив мою ногу, если бы дверцы не открылись полностью и не остановили удар. Я оказалась между дверцами под завалом одежды и всяких коробок, заполонивших все вокруг.
Темно.
Они словно душат меня.
Я снова проваливалась в забытье и не могла пошевелиться, похороненная под горой собственных вещей. Они вдруг стали такими тяжелыми, вдавливали меня в пол с такой силой, что я была уверена: ничего уже не будет. В голове пугающе отчетливо и холодно пробежала мысль.
«Я никогда не выберусь».
– Красивый торт.
Рэй был какой-то новый, высокий, с полураскрытыми, словно от удивления, губами. Очки он так и не снял.
Я даже не знала, когда он пришел, долго ли наблюдал за мной. Хотела спросить, но молчала, боясь сказать что-то не то – что-то такое, после чего он исчезнет уже навсегда.
Мама распорядилась, чтобы торт отнесли в столовую, а сама начала заваривать чай. Рэй подошел быстро и улыбнулся так, как только он умеет – непринужденно, но при этом внушая уверенность.
Стало легче. Мы поспешили в столовую, и я даже не успела понять, когда взялись за руки. Я почувствовала, как соприкоснулись наши ладони, и лишь небольшая выпуклая полоска стояла между нами едва осязаемой преградой: линия судьбы, нарисованная чьим-то ножом. Это была память о чем-то давно ушедшем, болезненный призрак прошлого, затянувшийся нежно-розовой оболочкой. Рэй не помнил, откуда у него этот шрам, но он был всегда – по крайней мере с тех пор, как мы друг друга знали.
Одна и та же мысль бесконечно крутилась в голове. Мне не хотелось говорить, хотелось только закрыть глаза и прислушаться – как же невероятно близко стучит его сердце. Его запястье, с живущим глубоко внутри шариком пульса, тепло и навеки прильнуло к моему.
«Я всегда буду любить тебя».
Пыль заставляла кашлять. В груди стало больно от нехватки воздуха.
Нужно было выкапываться из завала, иначе я могла задохнуться. Я и не думала, что в моем шкафу столько одежды – с тех пор, как Рэй уехал, я почти не заглядывала туда, нося только несколько вещей, которые по очереди стирались и складывались Присциллой на мою кровать.
Я убрала одежду с лица и открыла глаза. Шкаф нависал надо мной словно гигантский гроб. Я кое-как выползла из-под него и присела у окна. Рядом с моей полуживой ногой валялся маленький желтый сверток. Должно быть, он выпал из шкафа и отлетел в сторону. Я осторожно взяла его и шумно выдохнула. На глаза навернулись слезы, и какое-то время я просто