– Мы познакомились очень давно, – начал Фрэнк. – Не помню, где мы встретились. Наверное, на вечеринке у какого-нибудь общего знакомого. С тех пор мы виделись довольно часто. Он приходил ко мне домой и в мой клуб. Иногда мы ужинали вместе, а потом ехали в театр.
– Но Седрик всегда утверждал, что ненавидит театр, – вмешалась Хельга.
– Возможно, они с мистером Суинтоном предпочитали другие, действительно интересные постановки, – заметила Эдит.
– Признаюсь, что здесь инициатором был я, а не Седрик, – улыбнулся Фрэнк. – Мне нравится смотреть хорошую игру, я люблю музыкальные представления.
– И я тоже, – согласилась Эдит. – Мы с Хельгой часто ходим в театр, не так ли?
– Надеюсь, вы когда-нибудь позволите мне сопровождать вас, – заявил Фрэнк.
Казалось, предложение Фрэнка заставило Эдит позабыть о Седрике, и она, вновь превратившись в робкую скромницу, едва слышно пробормотала:
– Благодарю вас.
Воцарилось молчание.
– Не хотели бы вы взглянуть на комнаты Седрика? – нарушила тишину Хельга. – Там все осталось так, как было при нем: книги, картины, его личные вещи.
– Спасибо, – сказал Фрэнк, – с удовольствием.
Все трое поднялись на второй этаж и прошли в комнаты Седрика, окна которых выходили в расположенный за домом сад.
Фрэнк придал своему лицу почтительное выражение – именно с таким лицом люди проходят в церковь. Глаза Эдит вновь наполнились слезами. Впервые Хельге удалось убедить девушку взглянуть на то, что когда-то принадлежало ее брату, или коснуться его вещей. Она иногда предлагала ей пройти в его комнаты, полагая, что таким образом воспитаннице удастся разорвать оковы отчаяния, охватившего ее со дня смерти брата, но Эдит упорно отказывалась. Она не могла спокойно говорить о Седрике даже с Хельгой – с человеком, которого очень любила, – так как знала, что та никогда не испытывала к несчастному особой привязанности.
И вот сейчас, когда Эдит оказалась в комнатах Седрика вместе с Фрэнком, на нее волной нахлынули эмоции. Касаясь книг в пурпурных переплетах и разглядывая картины, украшавшие отделанные панелями стены, она чувствовала, что тяжесть, лежавшая на сердце, исчезла. Она плакала, но уже без раздирающей душу горечи.
Седрик мертв, она больше никогда его не увидит, но она не одинока в своей тоске, потому что на свете существует еще один человек, который тоже любил его. Ведь всем, кроме нее, несчастный был безразличен – и отцу, и Хельге. Никто из его друзей не прислал ей открытку с соболезнованиями. Отец получил несколько писем от его приятелей, остальные послания пришли от знакомых сэра Альфреда, которыми двигали обычная вежливость или тонкий расчет.
Несмотря на свою робость, Эдит внезапно захотелось взять Фрэнка за руку и вместе с ним войти в мир, который не понял ее брата, но она не отважилась на это и продолжала стоять посередине комнаты, в то время как Хельга рассказывала Фрэнку о жизни Седрика.
Все, что