– Откуда ты взял, что из золота?
– Мне так кажется. И дади говорил. Эх, упала бы одна из них сейчас к нам на шубу, пусть самая маленькая! На всю жизнь хватило бы. Я бы прежде всего лошадь купил и корову. Тогда, может, и нани выздоровела бы. Говорят, ей надо много молока и масла…
– И кукурузу под кол не стали бы тогда сеять, – улыбнулся Хасан.
– Под кол лучше родит.
– Если бы так, все бы сеяли под кол.
– Пусть не сеют, а под кол кукуруза лучше! – стоял на своем Рашид.
– А я бы прежде всего купил верховую лошадь, – мечтательно протянул Хасан. – И тогда уж в день байрама все флаги и платочки были бы моими. На нашем мерине не выедешь – девушки засмеют. А еще, – добавил он после минутного молчания, – я купил бы винтовку и наган.
– Зачем они тебе? – удивился Рашид.
– Узнал бы зачем, если бы они у меня были!
Хасан отчетливо представил себе Саада: борода как кусок овчины, щеки – что тебе спелая земляника. «Хасан, отомсти!» Эти предсмертные слова отца неотступно звучали в ушах мальчика.
Оба друга умолкли. Каждый думал о своем, когда вдруг одна звезда, будто в ответ на желание Рашида, сорвалась с неба и устремилась к земле, оставляя за собой золотой след. Вскочив с места, Рашид внимательно следил за ее движением.
– Хасан! Похоже, она упала в нашем селе! – закричал он. – Интересно, в чей двор угодила? Вот бы попала к нам или к вам. Мы бы поделили ее поровну. Правда ведь?
– Уж конечно не поссорились бы.
– И стали бы мы богатыми!.. А как ты думаешь, Хасан, Угром и Саад тоже нашли чего-нибудь? Если не звезду, то клад. Иначе откуда бы им накупить столько овец?
– Размечтался ты, как маленький! Клад! Золотые звезды! Богатство и Угром, и Саад, и другие нажили нечестным путем. Чужое все у них.
– Как чужое?
– Атак! Обманывают людей, обирают, вот и богатеют!
– Так почему же у них не забирают?
– Не знаю. Боятся, наверное.
Больше они об этом не говорили. Да и что еще скажешь, что ответишь? Не только дети, взрослые не знали, где им искать ответа на такие вопросы.
Неподалеку подала голос перепелка.
– Хасан, слышишь, она говорит: «Таппа-тап, тап-па-тап».
– А вот и нет! «Ватта-пхид, ватта-пхид», – кричит перепелка.
– Что это значит?
– Она так лягушек дразнит…
Ребят понемногу стала дрожь пробирать. Хасан сходил за одеялом.
Укрывшись потеплее, они затихли и, разморенные теплом и усталостью, скоро уснули.
Солнце еще не взошло, когда Гойберд разбудил сына.
– Вставай, мальчик. Разлеживаться нам нельзя. Клянусь Богом, нельзя. Поднимайся, сынок.
Хасан тоже проснулся.
Небо звенело. Пел свою песню жаворонок, надрывались перепела. И сейчас, казалось, они кричали: «Гатта, кянк, гатта, кянк, гатта, кянк – вставай, мальчик, вставай, мальчик».
По склону вниз гнал лошадей Исмаал.
3
Из-за