Я вернулся к Аскланделле. Она стоит неподвижно, щадит мою трусость на ее счет, сказал с облегчением:
– Это сокровищница Леопольда.
Она произнесла со значением:
– Настоящая?
– Не настоящая, – ответил я, – а в самом деле настоящая. Та, что с золотом и драгоценностями, уже как бы законно и с песнями реквизирована на скромные нужды победителей, ибо война обязана кормить себя.
– А народ, – добавила она понимающе, – который не смог прокормить свою армию, сейчас кормит вашу?
Я сказал с достоинством:
– И сквозь зубы радуется, что ему еще повезло! Шкуру пока не сняли, хотя присматриваемся. А что, где-то иначе?
Она оставалась неподвижной, пока я не отыскал и не придвинул ей кресло.
– Ваше высочество, – сказал я с раскаянием, – прошу сесть. Простите за неуместные шуточки насчет… ну, вы знаете. Вон то все, что накопил Леопольд и его предки… оставшееся после частичной экспроприации, а эта горстка на моем столе – то, что я нагло спер у горных эльфов.
– На вашем столе?
Я пояснил вежливо:
– Будучи человеком высокой культуры, я полагаю все созданное людьми общим достоянием, следовательно, и моим тоже. А так как Господь вручил мне власти больше, то имею и божественное право захапать больше без стыда и совести, ибо это эволюционно и повышает конкурентоспособность и выживаемость всего вида.
Она посматривала со снисходительной усмешкой, словно в самом деле понимает, когда я сам не разумею, что несу, хотя кто знает, у женщин спинной мозг зачастую оказывается куда мудрее, чем головной.
– Однако, – сказал я со значением, – я бескорыстен и благороден по самое немогу! Выбрал только то, что меня интересует, остальное оставляю королю и народу. Это вот, что от эльфов, я сейчас в свой мешочек тоже…
Она произнесла нейтрально:
– Немного же вы ему оставили.
– Как это немного? – переспросил я в великой обиде. – Все остальное!
– Все остальное, – заметила она, – просто хлам.
– Зато как смотрится, – воскликнул я. – Пусть и руины, но какие!.. Освященные временем, потому, надо думать, очень дорогие. Полагаете, народ понимает что руины – всегда руины? Нет, он уверен, что руины дворца короля, жившего тысячу лет назад, в тысячу раз дороже тех, что я оставил за собой в Эбберте! Древность освящает любое… любую вещь.
Она нахмурилась, но теперь уже повела взглядом по залу, ухитряясь даже не двигать головой.
– Многое мне знакомо.
Я изумился:
– Вы здесь бывали?
– Все сокровищницы одинаковы, – произнесла она свысока. – У отца тоже много подобных вещей из древних времен. Такие же книги, черепа, мечи, щиты, кинжалы, в которых его маги тщетно пытаются отыскать нечто волшебное.
– И