Обгоняя копейщиков, пронесся отряд тяжеловооруженных всадников, их не отличить от рыцарей, разве что шпоры не золотые, да кони поневоле попроще.
Альбрехт проворчал ревниво:
– Стоит ли так стараться для встречи побежденного короля?
– Уважение выказываем, – пояснил я. – Такое и корове приятно.
– Уважение уничтожает остальные чувства, – заметил он.
– Так то подлинное, – пояснил я. – А мы только выказываем! Вежливые мы, понятно, граф?
– Что, правда? – спросил он озадаченно.
Со стороны леса показалась группа конных, мне даже почудилось, что из самого леса, хотя это немыслимо даже для охотников, снега слишком глубоки.
Впереди маркграф Джонатан Берген, рядом всадник с короной на голове поверх легкой шапочки с мехом, облегающей голову и закрывающей уши. Корона, как я рассмотрел, королевская, так что это может быть только сам король Леопольд Кронекер, сюзерен королевства Сакрант, невольный, так утверждают, союзник Мунтвига.
Мои лорды живо переговариваются, все держатся приподнято, мы же победители, на короля смотрят без всяких церемоний. Да, король, но это побежденный король.
Сам Леопольд невысок ростом, с короткой русой бородкой, где седина не так уж и заметна, сухощав, хотя одежек на нем не сосчитать, а сверху еще и роскошный меховой плащ, расшитый золотыми розами и украшенный драгоценными камешками.
Когда приблизился, я рассмотрел интеллигентное лицо, умные усталые глаза, мешки под ними, слегка запавшие щеки, но чуточку выдвинутую нижнюю челюсть, что говорит о присутствии характера и наличии воли.
На меня взглянул с некоторой робостью, как человек смотрит на большую собаку с оскаленными клыками. Кто знает, что у нее на уме, может, не укусит, а может, и укусит.
Я ощутил не то что неловкость, но даже некоторый стыд, неужели в самом деле выгляжу диким варваром, которому только бы кровавые сражения, лязг мечей и крики мертвецов?
– Ваше величество, – произнес я со всей теплотой, на какую способен по отношению к другому мужчине, – приветствую в вашем прекрасном Генгаузгузе, сохраненном нами в целости и сохранности для сегодняшнего победного возвращения вашего величества в ваш дворец и на ваш трон государя и повелителя!
Он улыбнулся одними глазами, но я видел, что напряжение все же медленно покидает его застывшее лицо и тело.
– Я рад за свой город, – произнес он хорошо контролируемым голосом, – и за свое королевство.
Когда разговор идет на высоком уровне, будь это в тронном зале или в частной беседе, каждое слово исполнено смысла, потому «свой город» и «свое королевство» хоть и звучат обыденно, однако несут и особый подтекст.
Я тоже улыбался, не во весь рот, конечно, государи