Я встретился с ним глазами. Кроме выражения незаслуженной признательности, ничего в них не прочел.
– Кажется, вы приписываете мне чужие заслуги. Я понятия не имею, ни что это за язык, ни, уж тем более, что написано в вашей рукописи.
Он изумленно воззрился на меня.
– Вы шутите?
Я покачал головой.
– Да, но как же вы сумели тогда догадаться о содержании моей поэмы? – выбросил он последний свой козырь. Я только рукой махнул.
– Оставьте. Поработаете с мое в редакции…. Лучше скажите, как вам удалось зашифровать текст.
Молодой человек посмотрел с удивлением. Ни с того, ни с чего, у меня появилось желание враз прервать наш странный разговор, выпихать литератора из кабинета и не вспоминать о нем более.
– Это древнеарамейский, примерно десятый-одиннадцатый век до нашей эры. В этот период еще не выработался, верно, знакомый вам алфавит, здесь еще присутствуют символы угаритского и финикийского письма. Вот, к примеру, этот знак, – он перегнулся через стол и ткнул пальцем в середину первой же страницы, – имеет происхождение от финикийского…
– Подождите минутку!
– Дело в том, что моя поэма написана на языке, который еще не был так распространен на Востоке, – договорил молодой человек и тяжело опустился в кресло, точно из него враз выпустили воздух.
Я взглянул на него повнимательнее. Теперь юноша смотрел в стол, избегая моего взгляда, он еще больше ссутулился, как бы ушел в кресло, видимо, чувствовал себя далеко не лучшим образом. Я помолчал. Нет, в сущности, самый обыкновенный с виду парень.
– Арамейский, – медленно произнес я вслух. Мой собеседник резко поднял голову, и тут же вновь опустил глаза. Мне как бесспорному, среди всей редколлегии, знатоку русского языка приходилось порой, пару лет назад точно, править многие из статей, выходящие в нашем журнале, а, поскольку основным направлением нашей деятельности считается история, понахватался я прилично. Правда, в такую древность залезать не приходилось. – Впоследствии стал государственным в Ассирии, если не ошибаюсь?
– Да, вы правы. Он встречался в Элефантине, Дамаске, Лагеше, Хамате и других государствах Передней Азии того времени. Позднее он распространился и в Междуречье среди ассирийцев, вавилонян…. Позднее его переняли евреи, ранние диалоги Талмуда были написаны именно на нем, я уж не говорю о том, что на него была переведена сама Тора, о книгах Эзры, Даниила. Как-никак, это был язык межплеменного общения всего региона. Да, – спохватился он, – позднее к ним добавилась книга Есфири…
Мне снова пришлось прервать его.
– Очень хорошо. Значит, вы перевели свою поэму на арамейский. А оригинал…
– На древнеарамейском, – поправил меня он. – Не перевел, написал. У меня нет оригиналов, нет и переводов на другие языки. Мне кажется, это было бы несправедливо.
Последнее замечание