Единственно, что советской стороне, наверное, удалось вполне, это оставить противную высокую договаривающуюся строну в полном недоумении, что же действительно хотят эти русские и для чего они тратят такие огромные деньги, если, очень на то похоже, нормальное строительство завода не в их интересах.
Провожая вместе с Шипуновым японцев, Егоров не мог отказать себе в крохотном удовольствии отомстить им за правоту и некоторую надменность, вспомнив, как недавно такой же маленький и элегантный японец, один из шефов – монтажников, сорвавшись с конструкций, упал в глубокий железобетонный бункер и разбился бы насмерть, если бы по совершенно невероятной и счастливой случайности не попал прямо в грязевой приямок.
Японец был маленький и падал в положении сидя, а приямок был полон густой, как сметана, грязи. Попал он точно в центр, будто целился, только грязь выплеснулась. Потом его доставали оттуда, успевшего проститься с жизнью, перепуганного до потери речи, совершенно невредимого и покрытого с ног до головы жирной блестящей грязью. Егоров усмехнулся и, посмотрев на прораба, именно он, тоже страшно испуганный, доставал тогда японца из грязи, сразу вспомнил его фамилию – Бородкин.
Конечно, этот лозунг во весь корпус официально и в письменной форме объяснял японским партнерам все, что они еще не до конца поняли или в чем сомневались. Егорову этого, ну, никак не хотелось. Да Бог бы еще с ними, с японцами. Но был еще Крайком партии, который мог усмотреть в этом лозунге все, вплоть до измены Родине, конечно, со стороны руководителей стройки и никак со стороны "спецконтингента". Выводы были бы немедленны и суровы.
С трудом дозвонившись до диспетчера, Егоров дал ему строжайшее задание хоть из – под земли найти гидроподъемник, попросил начальника стройуправления, которое непосредственно строило завод, лично проследить за ликвидацией лозунга и попытаться с помощью милиции найти авторов текста и исполнителей. Потом попросил директора строящегося завода найти предлог и не возить сюда сегодня японцев, так, для подстраховки.
Чуть поколебавшись, Егоров решил, что может считать свою миссию здесь исполненной, и решил все же ехать дальше, на Биохимический. Впереди было почти полтора часа дороги, и он не без удовольствия подумал об этом.
Глава 2
Если бы Егорова спросили, любит ли он свою работу, ту работу, которой он занимается уже два десятка лет, он наверняка ответил бы, что нет, не любит. Да и как ее, такую, можно любить. Разве что терпеть.
Вот раньше, когда он был мастером, прорабом и, конечно, моложе на двадцать лет, работа ему совершенно искренне нравилась. Ему нравились нигде не записанные его обязанности приходить на работу раньше всех, чтобы успеть обойти стройку, посмотреть, не затопило ли где котлован, сняв перчатки,